Однажды утром после завтрака нас выстроили, разбили на группы по тридцать человек, переписали и повели вниз от концлагеря. Я увидел, что концлагерь находится на возвышенности, поросшей редким лесом – буком. А внизу по дороге километра два или три находится город Веймар. Вот туда нас и вели. Шли молча под охраной автоматчиков. Разговор с охраной запрещён. Подошли к какому-то зданию в городе, ввели нас во двор и приказали ждать, пока не вызовут. Вызывали сразу по четыре или пять человек. Дошла очередь и до меня. Нас ввели в коридор, из которого стали вводить в разные кабинеты. Я попал в кабинет, где за столом сидел майор с красными погонами. Он приказал сдать все документы. Я отдал немецкий Ausweis с фамилией Павлов и моей фотографией., справку, которую мне выдали во французской военной части на фамилию Козлов С.С. Я заявил майору, что в плену находился под чужой фамилией Павлов Иван Павлович, а в действительности я Козлов Сергей Степанович. Он велел рассказать свою биографию. Он долго меня расспрашивал, несколько раз повторял одни и те же вопросы. Взял чистую папку «Дело» и положил туда мои документы. Расспрашивая, делал перерывы, куда-то выходил. Потом продолжал допрос. Расспрашивал и записывал, где служил, какие фамилии помню своих командиров. Где встретил войну, где и как воевал. Где и как попал в плен. Рассказал ему о двух побегах из плена, о работе у бауэров и о лагере в Месскирхе. Он всё записывал. Наконец, громко, но без крика, сказал:
- На сегодня, довольно!
Меня вывели во двор к своей группе. Они сидели прямо на земле Здесь нас не кормили, хоть и обеденный срок прошёл. Наверное, часа в три или четыре, нас повели обратно в лагерь Но почему-то нас вели не всех, половины не было. Когда пришли в лагерь, нас покормили, и опять на нары.
-Неужели ещё поведут на допрос,- думал я.- Наверное, да. Майор сказал: «На сегодня довольно!» Значит, ещё что-то хочет расспросить.
Утомившись от переживаний и ходьбы, я быстро уснул.
Утром нас опять повели. Группа наша была опять – тридцать человек. В этот раз меня ввели в другой кабинет. Там вёл допрос младший лейтенант с голубыми погонами. Встретил грубо, на высоких тонах:
- А…а, изменник пришёл! Садись, гадина, руки на колени! Смотри только на меня! Ну, рассказывай, почему сдался немцам?
Я ему всё рассказал точно так, как майору. Он встал из-за стола к открытому окну и стал смотреть куда-то, а мне приказал рассказывать всё снова. Когда я окончил рассказ, он обернулся, подошёл ко мне, поднёс к моему лицу кулак, из которого выскочила стальная пружина длиной тридцать сантиметров и закачалась, задевая мои щёки, нос, уши, и заорал.
- Ты всё врёшь, гнида. Рассказывай всё снова, но только правду. Имей ввиду, мы всё узнаем и без твоего вранья, но если ещё будешь врать, заплатишь! – И вдруг опять, как закричит:- Ты как сидишь пи…да! Ноги вместе, руки на колени! Руки! Е…тв…мать. Он размахнулся пружиной, но ударил мимо уха так, что в ушах зазвенело. Ушёл к окну, а я снова начал повторять свой рассказ. Иногда он прерывал:
- Начни вот с такого момента!
И я удовлетворял его просьбу. Назови фамилии с кем бежал, с кем был в лагере. Я назвал и сказал, что и тут в лагере есть мои товарищи такие-то, они могут подтвердить правдивость моих ответов. Он, очевидно, волновался больше, чем я. Я не боялся, так как ничего лишнего не выдумывал, а говорил истинную правду. А он в своей жизни ещё не испытывал этого и не хотел верить. Он кричал, матерился, обзывался, нервничал, а я ему отвечал спокойно, вежливо, и это , очевидно, злило его. Наконец, он сказал:
- Хватит, иди.
Я не понял его. А он как закричит:
- Пошёл вон, сука!
Я вышел, и автоматчик отвёл меня во двор. К вечеру возвращались в лагерь. Из тридцати нас шло восемь человек. В лагере я спросил у одного пожилого пленного:
- Как вы думаете, куда деваются наши товарищи. Уходим на допрос группой в тридцать человек, а возвращаемся не все?
Он ответил мне:
- С этим всё ясно. Их задерживают и отводят в городскую тюрьму.
Не верилось мне это, но неприятный холодок пробежал по спине.
Свободное копирование
