У бауэра - 27

Занятиями с будущими солдатами я был задействован каждый день, и всё же иногда успевал сбегать в гражданский лагерь, чтобы встретиться со знакомыми и побеседовать. Все с нетерпением ожидали отправки на Родину, но никто не представлял, как это будет происходить и когда. Мы пробыли в лагере месяца полтора, когда нам сообщили, что из Парижа к нам в лагерь едет какое-то начальство. Будут осматривать лагерь перед отправкой на Родину. Это сообщение всколыхнуло обе половины лагеря. Гражданские готовились к отъезду, а мы подготовкой к встрече начальства. Наше командование решило показать высоким гостям свою работу за это небольшое время. Оно потребовало от всех командиров подразделений дисциплины, качественного отношения к оружию, чистоты в помещениях и снаружи. Началась ежедневная муштровка на площади: отрабатывали строевой шаг, затем чистка оружия до блеска, мытьё казармы, уборка все площади лагеря. Но вскоре узнали, что наше начальство планирует встретить гостей парадом полков вне лагеря. Там, на большом пространстве стали ходить колоннами мимо трибуны, которую приготовили на скорую руку. Всё так как будто до войны во время праздников.

Комиссия нагрянула неожиданно. Мы занимались учёбой по расписанию. Вдруг прибежал посыльной из штаба и сообщил:

- Немедленно, в полной боевой выстроиться у казарм, и в составе батальона идти на площадь.

Когда первый полк двинулся к выходу из лагеря, за ним пошёл наш полк. Издалека мы увидели, что на трибуне есть люди. Оба полка расположились вокруг трибуны. На трибуне, кроме наших начальников, были французские офицеры и ещё какие-то в гражданской одежде. С речью выступил русский посол в Париже. Он сказал, что война окончена, фашисты разбиты, мы победили. Фашисты разрушили многие города, села, фабрики, заводы, их надо поднимать из руин.

- Родина мать ждёт вас, дорогие товарищи. Не бойтесь, вас никто не тронет. Есть приказ товарища Сталина о пленных. Виновность пленения с вас снята. Вы должны ехать на Родину. На днях прибудет первый эшелон за вами.

После митинга мы с большой радостью торжественно прошли строем около трибуны, чеканя военный шаг. А после радостные разошлись по казармам. Того же дня я встретил знакомого командира, он мне сказал:

- По случаю отъезда домой у нас есть интересный сюрприз, ты будешь рад. Приходи через час в подвал дома, который стоит против вашей казармы.

- Что за сюрприз? – спросил я.

- Узнаешь. – И сам заспешил куда-то.

Я думал, что же такое может быть, но ничего не мог придумать. Я, конечно, дал ему согласие. И в назначенное время пошёл. Когда спустился в подвал, то увидел на полу небольшую деревянную бочку ведра на два, а вокруг неё, кто как мог примоститься, сидели шестеро знакомых командиров. Они уже были навеселе, громко разговаривали, смеялись. В бочке был спирт, а рядом ведро с водой и одна алюминиевая кружка, которая ходила по кругу. Как только я спустился со ступенек, все громко приветствовали и велели подходить поближе. Один из них зачерпнул полную кружку спирта, потом немного отлил назад и протянул её мне.

- Вот, давай, запивай из ведра.

Я не мог принимать спирт: был гастрит или язва – не знаю, поэтому начал отказываться, но они настояли, и я взял кружку. Когда стал подносить ко рту, мне ударил в нос противный запах, и я быстро отдал кружку обратно, отскочил к стене, так как меня затошнило. Еле выбрался из подвала, меня рвало. Я слышал, как они смеялись, наверное, осуждая меня. Побыв на дворе, ушёл в казарму, помылся, попил воды и лёг на коку, думая:

- Откуда они достали столько спирта, и почему он такой вонючий? Наверное, «позаимствовали» у немцев.

 Так и уснул. А ночью загудела сирена. Вбежал дежурный и прокричал:

- Тревога!

По тревоге мы командиры должны немедленно явиться в своё подразделение, но на дверях стоял штабной командир и приказал идти не в подразделение, а к дому, где находился тот подвал. У меня кольнуло в сердце, неосознанно почувствовал какую-то тревогу. Подбежал к тому дому, увидел начальство, которое стояло около спуска в подвал. Все командиры, которые подходили, спускались в подвал. Когда я спустился, то увидел страшную картину: вокруг той бочки со спиртом в разных позах, скрючившись, лежали шесть наших командиров – уже холодных трупов с синими лицами. Бочка стояла на прежнем месте, в ней было ещё много спирта. Наконец, осознал всё случившееся, у меня по спине пошёл мороз:

- Ведь если бы… то и я бы тут…

Позже мы узнали, что в бочке был древесный спирт, а это яд, его пить нельзя.

Вечером того же дня сходил в гражданский лагерь и сообщил о происшедшем. Потом поговорили о приезде гостей. Девчата говорили, что посол выступал у них тоже. Когда уходил от них, Тина вышла проводить. Мы договорились ехать на Родину одним эшелоном. Я сказал, что когда подойдёт очередь нашего подразделения уезжать, то я обязательно прибегу к вам, и кто захочет ехать с тобой, того возьмёшь. В общем, сейчас у всех на уме и на языке только выезд на Родину. Все шумно высказывали свои мысли, как они приедут домой, что они будут делать, и так далее, и тому подобное. Я больше слушал. О своей дальнейшей жизни ничего не мог придумать, хоть и много мыслей было на душе. Как оно получится – не знаю. Нравилась мне эта девушка – Тина, но ведь дома семья. Хоть и мало я жил с семьёй, но ведь ребёнок, вот загвоздка. И не смотря на всё, меня туда не тянуло. Ну что ж, поживём, увидим. Предчувствуя скорый отъезд, мы – командиры роты связи, решили в воскресный день сделать маленький пикник с приглашением знакомых девушек. На пикнике нас кто-то сфотографировал. Карточки успели до отъезда получить.