У бауэра - 26

И вот мы в спец.лагере для перемещённых лиц в Хойберге. До него от Буххаима тридцать-сорок километров. Хойберг – бывший немецкий военный городок. Он разделён на два лагеря. В одном лагере гражданские интернированные люди всех национальностей. Их уже насчитывалось свыше двадцати пяти тысяч. А в другом бывшие военные Красной Армии, освобождённые из плена. Тина записалась в гражданский лагерь, где нашла своих подруг, а я записался уже под своей настоящей фамилией Козлов в военный лагерь. В городке уже было сформировано два полка. Первый полк укомплектован полностью из бывших военных, а второй образован для того, чтобы обучать молодёжь, которая должна быть в армии, но по различным причинам не была там. Меня записали во второй полк и назначили командиром радиовзвода. Но прежде, чем я получил приказ о назначении, меня проверила специальная комиссия. Я им должен был рассказать: где призван в армию, когда, где служил, с кем (если помню фамилии), где встретил войну, где пленён, как, и всё о дальнейшей жизни. Задавали разные перекрёстные вопросы.

 После получения приказа, поставили на довольствие и дали место в общежитии. С приказом из штаба полка явился в роту связи. Командир роты связи, прочитав приказ о моём назначении, представил личному составу радиовзвода. И так началась моя новая работа. Я составил план работы, который утвердили вышестоящие командиры. Ежедневно была строевая подготовка, изучали уставы, учились работать ключом Морзе и изучали материальную часть немецких военных радиостанций. Ходили в наряды. Первый полк – все кадровые, были основательно вооружены. Были не только пистолеты, автоматы, винтовки, но и миномёты, пушки и разные машины – всё было немецкое. Этот полк был готов выступить по приказу хоть куда, даже в бой. Некоторые офицеры самовольно пришили себе погоны и даже со звёздочками (всё это сделали предприимчивые немецкие мастера). Я ходил без погон во французской кожанке, которую мне подарили французы, в пилотке, в сапогах. О погонах приказа не было, а самовольно их пришивать я не имел права. Лагерь круглосуточно охранялся. В воротах стояли часовые с автоматами, а вокруг лагеря ходили патрульные группами с автоматами и гранатами. Все офицеры обязаны носить личное оружие – пистолет. Боеприпасов у нас было больше, чем достаточно. Периодически ходили на стрельбище. С едой было очень хорошо: кормили, как на убой. Хлеб белый – белый, большие пышные буханки. Мяса давали такую норму, что не съедали. Я видел часто куски не съеденного мяса, выброшенные на помойку. Собак на помойке стреляли, а куски мяса так и валялись. Кроме того, что нас хорошо кормили, красный крест (не наш) присылал посылки, их давали раз в неделю. За границей так заведено: снабжать посылками пленных, конечно, их. А вот, после освобождения и мы стали получать. Коробка посылки из картона 12х25х30см (приблизительно такие размеры). В каждой посылке две консервные банки тушёнки, две рыбные, несколько плиток шоколада, мармелада, папиросы, печенье, фосфорные спички на картонке, ими можно легко добыть огонь, черкнув спичкой даже о ноготь или обо что-то другое твёрдое, и ещё жевательные резинки. Пищи так было много, что не знали куда её деть. Гражданским тоже выдавали такое питание. Здесь мы быстро начали поправляться. Вывозить из лагеря пищу не разрешалось, вот и выбрасывали. Хозяевами спец.лагеря являлись французы, которые оккупировали южную часть Германии. Они и распоряжались нашим снабжением. Идея организации военных полков принадлежала нашим пленным и была санкционирована французским главнокомандующим.. В наших полках была хозяйственная часть, которая заботилась о питании всего лагеря. Они вооружённые на машинах разъезжали по окружающим сёлам и забирали, приготовленный бургомистрами хлеб, скот. А за работой бургомистров следили французы. Я за всю свою жизнь не видел и не слышал, чтобы людей так кормили, притом чужих.