За границей - 8

 Наступил август, и, пользуясь этим самым удобным месяцем для прогулок в горы, я снарядился в монастырь Gr.St. Bernard. Более поздняя прогулка могла быть не так приятна с неизбежными в горах холодами и непогодой; вдобавок мог прихворнуть ребенок или Ольга, и пришлось бы сидеть дома.

 Простившись с Ольгой и Юрием, благословив их, я взял с собою плед и дорожную сумку, в которую положил одну смену белья, и вместе с Шарлем, вооруженным палкой, отправился в путь. В Martigny я купил себе складной из кожи стакан и палку с козьим рогом; здесь мы поели и свернули на дорогу, ведущую в долину Chamougnun Monte-Blane. Путь был менее труден и даже удобен. Меня не интересовали снега и льды, не представляющие ничего нового нам, северным уроженцам, которых снег заваливает на полгода; но я любовался на партию молодых англичан, умно одетых, здоровых, веселых, идущих с песнями в горы. По мере того как мы подымались, природа становилась угрюмее, растительность исчезла. Еще выше были только мхи на камнях и ручьи, бегущие из-под снегов. Подходя к монастырю, надо было пройти через узкий каменный проход, в котором проносился пенящийся поток. Повеяло холодом, местами лежал снег, от озера шел пар, повалил хлопьями снег. Среди угрюмых, скалистых гор близь озера стоял монастырь и большое здание для приюта путешественников. Пока я осматривал церковь, утолял свой голод жареной телятиной, поданной на огромном блюде, и выпил полбутылки хорошего вина, погода стала опять ясная и повеяло приятной свежестью. Знаменитых собак было здесь только пять. Известный спаситель замерзавших "Бари", набитый и украшенный медалями, хранился в монастыре. Следовало бы ему поставить памятник, который он заслужил гораздо более многих людей, монументами которых украшены города. {В 1900 г. я прочел в газетах, что Бари поставили монумент с надписью: спас 40 человек от смерти, а 41-й его убил. Окт. 1900 г.}

 Особенно интересно для меня было каменное здание, передняя стена которого имела огромную железную решетку, сквозь которую были видны замерзшие, принесенные сюда люди. Между ними была поражающая ужасом группа, состоящая из молодой женщины с длинными распущенными волосами, с младенцем, прильнувшим к ее груди и девочкой, лет семи, ухватившей мать за платье и прижавшейся к ней. Взгляд матери, с выражением ужаса, жалости и безнадежности, был поразителен; как жаль, что нет фотографии этой группы. Ах, если б я был в состоянии вылепить эту группу или создать картину!..

 Осмотрев все, я зашел за черту, составляющую границу Швейцарии с Италией и тут увидел вооруженного итальянского солдата; посмотрел вниз, на ту сторону, в которую так стремилась душа моя; куда рассчитывал приехать на долгое время, но куда, увы! не привела меня судьба.

 Вернувшись в отведенную мне комнату, я невольно задумался. Комната была достаточно высока, имела два окна и камин, в котором был разведен огонь, но, посмотрев на кровать с тремя байковыми одеялами, я не решился прилечь, хотя и очень нуждался в отдыхе и ночлеге. Пар от дыханья шел у меня клубами; я был разгорячен скорой и продолжительной ходьбой, сделав верст тридцать; но дома оставалась Ольга с ребенком, я мог захворать, попы-католики были мне настолько неприятны, что, позвав Шарля, отправился с ним в обратный путь. Идти домой с высоты 8000 футов было легче, чем взбираться на гору. На ночь мы остановились в маленьком чистом домике, где я выпил молока и тут же на скамейке прилег отдохнуть. Хотя это и было в горах, но гораздо теплее St. Bernard'a, потому что с восьмитысячной высоты мы спустились на высоту двух тысяч четырехсот футов.

 С рассветом мы пошли далее. Солнце начало припекать; скорый и продолжительный поход без ночлега до того утомил меня, что со мною на дороге сделалась рвота. Шарль перепугался, но я его успокоил; освежил голову холодной водой, прилег на углу красивого поворота дороги и, отдохнув немного, мог продолжать путешествие. Мой юный товарищ Шарль, не доходя Martigny, сошел в сторону от дороги, лег под деревом и уснул; я отправился один.

 Солнце стояло высоко, когда я вернулся домой. Маргарита и Батист не верили, что я был на St. Bernard и чтобы Шарль решился меня оставить. Мы прошли с ним в сутки около семидесяти верст, Шарль прибыл усталый домой уже вечером.