В крепостной деревне - 71

 Приехав в Петербург, я застал отца и брата Алексея, у которого остановился. Я тотчас же принялся за отыскивание квартирки для Ольги и вскоре нашел ее на Васильевском Острове, по Большому просп. между 7 и 8 линиями. Перед окнами был палисадничек; хозяйка была немка, и с ней жила ее хорошенькая дочка -- акушерка. Я решился поскорее вызвать Ольгу, но для того, чтобы ей возможно было прожить здесь спокойно, следовало иметь паспорт, и потому я обратился с письмом к гр. С. П. де-Бальмену. Я писал ему, что нахожусь в затруднительном положении и прошу его, как друга, выслать Ольге вольную, взяв с меня следуемую за нее сумму. Я высказывал, что он, как друг, должен помочь, видя мое твердое решение и связь мою, скрепившуюся еще сильнее беременностью Ольги; что без вида она находится в опасности, как беглая крепостная, которую могут взять и отправить в Линовицу по этапу. Но "истинные друзья познаются в несчастии"; несчастие есть оселок, на котором производится проба. Мой друг оказался другом недоброкачественным. Ответ его был таков, что сделать это ему мешает совесть, что он не может и не желает способствовать моему сожительству с беглой.

 Что оставалось мне делать? Я упросил Софию Андреевну выдать Ольге паспорт как будто бы своей крепостной и затем безотлагательно выслать ее в Петербург с горничной ее Грушей. Помощью брата Софии Андреевны -- Петра Андреевича просимый паспорт был Ольге дан, и она приехала вместе с Грушей в Петербург, поселившись в приготовленной мною квартире. Брат Алексей посещал нас ежедневно и всегда был к Ольге мил и внимателен. Отец мой ничего не знал о происходящем со мной.

 В сорока верстах от Петербурга, в Гатчине, поселился друг мой, Александр Егорович Бейдеман. С ним подружился я давно, о чем было упомянуто в главе III, третьей части "Моих воспоминаний". Он жил с женой и крошкой дочерью Лизой. Я навещал его нередко и, так как мною была сообщена ему история с Ольгой, относился к ней как истинный друг, и жена его тоже. Мы решили весною выехать пораньше вместе за границу. План этой поездки был предложен мною и охотно принят. Денежные дела Бейдемана в это время сложились счастливо, так как процесс с казной, начатый еще его отцом, по окончании турецкой кампании 1828 -- 1829 года, тянулся до сего времени. Я просил отца своего помочь, и когда дело поступило в Сенат, то при его энергичном содействии было кончено в пользу наследников Бейдемана и его компаньона. Таким путем, на долю моего Саши Бейдемана пришлось получить 10.000 тысяч; что пришлось на долю остальных наследников -- не знаю. Чем сидеть и выжидать посылки Саши за границу от Академии, к которой охладел и он, было разумнее, не теряя времени, ехать туда, чтобы ознакомиться с работою мастеров.

 Только что запахло в воздухе приближением весны, мы, как условились, взяли места в почтовом дилижансе; Ольга, под видом горничной Елиз. Федор. Бейдеман, выехала с нами.

 Не прав ли я, читатель, что молодость живет надеждами, а старость воспоминаниями?