В крепостной деревне - 3

 Несмотря на удовольствие, какое испытывал мой дядя в Седневе, и желание отдохнуть, мы пробыли там только несколько дней; не скажу, чтобы я об этом жалел -- меня тянуло далее, в глубь Малороссии. Простясь с милым и добрым семейством Лизогубов, мы отправились на Борзну, Батурин, Конотоп, Ромны, Гадяч и Полтаву к цели нашей поездки -- в Ковалевку.

 Батурин, когда-то гетманская резиденция, а ныне запустелый город. Старый деревянный одноэтажный дом, в котором последние годы своей жизни провел последний гетман {Кирилл Григорьевич Разумовский, бывший казак станицы Лемеши, потом гетман, брат мужа императрицы Елизаветы Петровны.}, едва держался. На высоком берегу реки Сейма стоял выстроенный им каменный дворец, по которому лишь однажды прокатили в кресле больного гетмана и в котором после того он никогда не был. Дворец полуразвалился, в нем растут деревья, двор зарос травой и кустами; пасется в нем забредший вол и летают над ним, каркая, вороны. Последний гетман схоронен в церкви; в алтаре стоит его прекрасное узорное железное кресло, а над могилою поставлен памятник из темно-серого гранита и белого мрамора с урной и его барельефным профилем, далеко не казачьим. Памятник обнесен металлической решеткой и на нем надпись: "Гетман родился в 1728 году, 18 марта, и скончался в Батурине в 1803 году, генваря 9-го".

 Давно, давно я был в Батурине... Что там теперь? Существует ли разрушающийся дворец, памятник, кресло? Быть может, кирпич растащили на фабрики и шинки, памятник повалился, кресло попало в кузню. После своего первого посещения Батурина, я приезжал туда не раз и в 1853 г. с Лагорио по дороге к Лизогубам; и показывал ему тогда дворцовую развалину. Лагорио воспользовался этим мотивом и написал картину; а сопровождавший нас казак воспользовался этим, продав нам по дорогой цене раков, потомков тех, которых возили когда-то ко двору императрицы Елизаветы Петровны.

 Из Батурина мы выехали в дормезе, запряженном в десять лошадей, с жеребенком, бежавшим сбоку. Четверка была в дышле, ею управлял ямщик-хохол, сидя на козлах, в бараньей шапке, надвинутой на глаза; другой четверкой управлял форейтор-хохол, лет 45, длинноногий, без шапки. К лошадям, верховой и подручной, были пристегнуты еще две лошади; впереди была пара с форейтором, лет пятидесяти, со смешным типичным лицом; у него были длинные в лаптях ноги, бритая голова, за исключением чуба, и меховая шапка на затылке. Все трое имели длинные плети, лошади были разношерстные. Впереди нас, в телеге тройкой, скакал дюжий казак-старшина, в кафтане с галуном, чтобы заготовлять нам лошадей заблаговременно.

 По мере того как мы подвигались к Полтаве, интерес мой увеличивался: все занимало меня -- и красный столик с образом, прислоненный к столбу под крышей для сбора пожертвований, и гуси, и типы жидов в длинных сюртуках с фуражками на затылках, и мужики в коротких темно-серых безрукавках и просторных шароварах, засученных в сапоги. Их бритые головы с развевающимися чубами, жиденята с лапсердаками, девушки с ведрами -- все меня радовало, заставляло сердце сильнее биться и руку зарисовывать.

Из записной книжки 1852 г.

 Мы проехали Конотоп {Говорили, что название это дано потому, что грязь его до того была вязка и глубока, что в ней не раз "кинь втоп" или конь утоп -- конь топ.}. По дороге встречаются стада овец черных и белых, которых гонят с хлопаньем бичей пастухи-мальчики, виднеющиеся среди стада; ими руководит большой пастух в белой бараньей шапке, с черным загорелым лицом. В воздухе стоит блеянье, хлопанье, покрикиванье, пыль, и сквозь нее виднеются машущие крылья множества маленьких своеобразных мельниц. Встречаются на головах мужиков нередко самодельные высокие шляпы из соломы, с широкими полями, и вот, наконец, я увидел молодого, красивого, чернявого, с черными бровями парня, в белой рубахе с мережками, красной лентой у ворота, с широкими рукавами, в широчайших с полосками шароварах, в черной шапке и... о радость!.. с бритой головой, не с чубом, как у всех, а с чупрыной, как у князя Святослава и у запорожцев {Иногда чупрыну шутя называли "оселедец", т.е. селедкой.}. Наконец, я попал в сердце Малороссии. Это было около Гадяча. И что за вид в Гадяче -- восторг!..

Там же.

 Мы едем далее, дождь и грязь. Маленький пастушок стоит смотрит на нас; штаны его подняты до живота, на нем короткий кожух {Полушубок.} и соломенная с широкими полями шляпа, в руках палка.

 По большой дороге из Опошни в Диканьку, на холме три креста; это три брата чумака, умершие во время холеры; вот и Полтавская могила. Я вышел из дормеза и пошел к ней; она окружена пшеничным полем и на ней большой деревянный крест с надписью:

 "Воины благочестивые за благочестие кровью венчавшиеся лет воплощения богаслова 1709-го Июня 27. Похоронено 1345 человек".

 Следуя далее, мы приехали в Полтаву, где дядя мой, пробыв часа два-три, переговорил о делах своих. А затем мы отправились в Ковалевку, имение моего дяди Подчасского.