Путешествие в страну всевозможных невозможностей - 70

В дальнейшем всё моё пребывание на 15‑м лагпункте я из стационара не выходил, а если и выходил, то всё же числился за санчастью. Это обстоятельство не дало лагерному начальству возможности окончательно меня доконать и, по существу, спасло мою жизнь. Но поправлялся я очень медленно. Двухнедельное лежание в кровати согнало воду с ног, но с поносом дело было хуже, и, несмотря на все старания Ахундова и сестры Нины Пашкевич, кормивших меня рисовым отваром, я избавился от поноса только к        середине июля и притом совершенно неожиданным образом.

На лагпункте в это время кончился капустный лист и вместо него стали варить суп из «иван-чая». Это растение в изобилии растёт в наших широтах вдоль железных дорог и на лесных вырубках. Суп из него чёрный, ложки, миски, рот — всё становилось чёрное, а вкус был отвратительный, так что, несмотря на царивший голод, мало кто соглашался его есть. Наш стационарный повар варил этот «иван-чай» пополам с кислой капустой, в таком виде он был более или менее съедобен, и это обстоятельство меня выручило. Растение это содержит в большом количестве танин и дубильную кислоту; то и другое благотворно подействовали на мой желудок.

После этого я стал поправляться и в октябре месяце почувствовал себя окрепшим и поправившимся, хотя следы дистрофии остаются на всю жизнь: ткани желёз не восстанавливаются, и они остаются высохшими. У молодых людей это ведёт к импотенции или к бесплодию.