Дом на горе - 6

    Время шло. Мы с Сашей росли и всё дальше отходили от своего родного дома. Мы встречались с односельчанами, которые, бывало, и не узнавали нас. Тогда они спрашивали меня: «Ты чей, сынок?» Я стеснялся, краснел и, опустив глаза, тихо отвечал: «Я-Вова Бородин…» «Ермакова дедушки что ли? Это который? Розин что ли?» - уточняли мои дорогие односельчане. Вот так я и рос – Розин сын…

       Детство заканчивалось, а я этого и не замечал. И вдруг рядом со мной не стало Саши - он пошёл в школу. Вокруг меня образовался какой-то вакуум, жизнь мою заполнила непонятная пустота, и я даже не помню, как же я жил первое время без него. Он сейчас рассказывает некоторые эпизоды из нашей жизни того переходного времени и очень удивляется, если я их не помню. «Ты помнишь, - спрашивает он меня недавно, - как на Новый год пел здорово директор школы?» «Шипов, что ли?» «Не помню его фамилию, наверное Шипов; но как здорово он пел! Как же ты не помнишь?!» А как я мог помнить, если Саша уже учился в первом классе Потьминской восьмилетки, и у него уже была другая жизнь, новые встречи, новые товарищи, новые впечатления… А я, как цыплёнок, ещё оставался в своей скорлупе. Один, совсем один. Я сидел дома, глядел на дождь за окном и ждал возвращения из школы моего повзрослевшего старшего брата. А у него уже появились новые друзья Шурка Червяков, Вовка Кобельков, и у них уже были свои дела, в которых мне не отводилось никакой роли. Хотя иногда мне и удавалось к ним прилепиться. Но это было редко. Помню лето 59-ого года. Я, Саша и Шурка Червяков сидим на брёвнышке у дома Червяковых. Уже смеркалось, но по-прежнему тепло. На улице тихо и спокойно. Светит Луна, редкие облачка неподвижно прилепились к небу. Саша и Шурка по очереди рассказывают «страшные истории». Я прижался к Сашиному плечу и мне нисколечко не страшно. Мне хорошо. Хорошо здесь, на брёвнышке. Хорошо дома, где меня уже ждёт моя мамочка. Вот такое было моё детское счастье…

              А 1-ого сентября 59-ого года и для меня наступила новая жизнь - я пошёл в школу. Такое знаменательное событие, а я почти ничего не помню: ни тот день 1-ого сентября, ни последующие дни. Мама одела меня в новую школьную форму, вручила мне новый портфельчик с учебниками и убежала в школу – ведь она была учительница и ей надо было быть в школе в этот день пораньше. А через часок и я пошагал в школу. Один. У меня, по-видимому, был такой важный вид, что, проходя мимо Дёминого дома, что рядом с домом «дяди» Феди, я услышал от старухи, сидевшей на завалинке, слова: «Смотри-ка, Вовка Ермаков-то как идёт! Прям-таки сентябрём идёт!» А гордиться и правда было чем: и фуражка с околышем, и ремень с большой пряжкой из жёлтого металла, ярко блестевшей на солнце (папа, бывший солдат, знавший толк в этих делах, наверное, рано утром натёр пряжку до блеска какой-нибудь суконкой). Ярко светило ещё тёплое солнце, блестели, омытые ночным дождём, листья на деревьях, и воздух был прозрачный такой. Так я входил в новую жизнь. Так я уходил из детства… Но оно ещё долго держало меня, и ещё долго жил я воспоминаниями об этой самой счастливой поре своей жизни. Школьная жизнь шла сама собой, учился я неплохо, и после второй четверти на новогодней ёлке директор школы Шипов вручил мне подарок – книгу «Окся-труженица», на обратной стороне обложки которой каллиграфическим почерком было написано: «За отличную и хорошую учёбу награждается…». Книга была большого формата, с цветными иллюстрациями, а на обложке был нарисован чум и маленькая девочка в кухлянке и пимах, на заднем плане – олени. Моя первая учительница – Тамара Дмитриевна Софронова – не оставила в моей памяти каких-либо ярких воспоминаний. И всё по той же причине, я думаю: я всё ещё оставался в плену у своего детства. В классе насчитывалось примерно 25 учеников. С некоторыми из них я с течением времени подружился, но у большинства из них я не знал даже имени. Вот он, мой первый класс на фотографии мая 1960-ого года. В центре сидят Тамара Дмитриевна, директор школы Шипов, завуч(не помню ни имени, ни фамилии). Рядом со мной внизу сидит Женя Суслин (по правую руку), по левую руку через одну девочку – Коля Башарин. Стоит крайний слева Коля Зотов, отчаянный хулиган и двоечник, если мне не изменяет память. Через год наша семья переехала в Карсун и пути мои и моих одноклассников по Потьминской школе разошлись навсегда. Где они? Что они? Живы ли? Ничего не знаю…

         Получив на руки Ведомость успеваемости за 1-ый класс, мы ушли на каникулы. А летом случилось непонятное: куда-то исчез наш Дом на Горе, и мы стали жить в чужом доме. Я даже не могу вспомнить, как это случилось! Ведь это происходило во времени, не мгновенно, а постепенно. Дом, наверное, долго ломали, грузили на машину, куда-нибудь увозили… А я как будто при этом и не присутствовал. Скорее всего так оно и было. Наверное, мы сначала переехали в дом тёти Паши, что в Серёдке, вместе с немудрёным скарбом, а потом уж папа разобрал и вывез в Карсун наш дом. У тёти Паши мы прожили год, и за это время, по-моему, мы ни разу не посетили ни нашу гору, ни наш родничок, ни наш тополь. Новые впечатления заслонили всё, а на пустое место что ж бегать-то?..