Дом на горе - 5

В доме была одна замечательная вещь, неизменно меня восхищавшая – ручная швейная машина марки «Zinger». Откуда взялась такая диковина в глухом российском селе-разрази меня гром, я сказать не могу. В своё время не хватило ума спросить об этом у родителей, а сейчас могу только гадать. Есть два варианта. Первый, самый ,на мой взгляд, вероятный: машина досталась маме от её родителей. Всё-таки отец её Михаил Иванович был не последний человек в Потьме, занимал одно время главную должность в советском селе председателя колхоза и мог получить этот дефицит как подарок по разнарядке от вышестоящей власти за, например, успешное выполнение и перевыполнение плана госпоставок хлеба. Мне кажется, машина эта была ещё довоенного производства и сослужила хорошую службу моей бабушке Елизавете Николаевне, которая обшивала на ней и Настю, и Лизу, и Розу , и Зину, да и мужчин своих тоже. А после её смерти перешла в руки моей мамы. Второй вариант, мало вероятный: машину привёз с фронта мой папа. Как трофей. Каждому солдату, возвращающемуся с оккупированной территории домой, разрешалось иметь при себе чемодан вещей. Не более. (Офицеры вывозили свои «трофеи» вагонами.) А тут у папы кроме чемодана ещё и швейная машина! Хотя, если папа сумел привезти с войны запрещённый скорее всего к вывозу штык-нож от немецкой винтовки, то почему бы ему не привезти оттуда ещё и швейную машину?

Машина эта стояла на тумбочке у окна, заботливо прикрытая чистенькой салфеткой. Мы с Сашей с удовольствием крутили её ручку привода и громко урчали, изображая тем самым работающий мотор машины, а себя самих-шофёрами. У мамы были кое-какие навыки швейного дела. Наверное, на этой машинке были сшиты все платья, которые мама носила в то время, наши детские трусы, наволочки, занавески на окна и прочие обиходные вещи. Однажды, году в 57ом-58ом, мама сшила мне летний костюм из хлопчатобумажной ткани. В костюм входили шорты на помочах и курточка. Ткань была светло-бежевого цвета. Вся эта одежда была так необычна для меня, что одел я её только однажды. Я застеснялся, как это часто бывает с детьми, потому, что никто из потьминских детей так не одевался. Всё лето мы бегали в чёрных сатиновых трусах и таких же белых майках с босыми ногами. А тут такой костюм! Наверное, в таких костюмчиках гуляли городские дети в какой-нибудь далёкой Москве, а мама взяла фасон и выкройку из какого-нибудь журнала типа «Крестьянка». Костюм был отличный, я его помню и сейчас, он мне даже как-то нравился… Но вот задичился я, застеснялся, и мамины труды пропали даром. Наверное, ей было обидно. Но я упёрся, и всё тут!.. Только один раз мама всё-таки одела меня в этот костюмчик и прошла со мной по селу, гордясь, наверное, и своим сыночком, и своей работой. Позже мама сшила на этой же машине помочи для брюк от школьной формы, т.к. они были мне немножко великоваты и спадали с меня. А почему нельзя было носить эти брюки с ремнём? Неужели нельзя было купить детский ремень для этого? Как сейчас помню: я собираюсь в школу, уже одел форму, а мама помогает мне застегнуть помочи на пуговицы...

           Ещё в доме был велосипед Пензенского завода. Эта машина с ручным, так сказать, приводом была большая редкость в то время. Папа купил его в самом начале 50-х годов для себя, чтобы, наверное, ездить на нём в Вальдиватское на работу. Рано утром папа уезжал и поздно вечером возвращался на нём с работы, поэтому видел я его редко, и по этой же причине велосипед не запечатлелся в моей памяти. Но он был, и его даже можно видеть на фотографии 58-ого года, на которой изображены мама, Саша и я . По малости лет мы и не могли на нём кататься. Первый раз я сел на него лет в семь, когда папа уже строил дом в Карсуне, а мы жили на квартире у тёти Паши в «серёдке». И первый опыт мой езды на велосипеде «под рамку» был неудачный: я въехал то ли в канаву, то ли врезался в столб. Саша, уже освоивший велосипед и этот способ езды «под рамку», сердито ворчал на меня… Велосипед этот был сделан добротно и прослужил нам ещё лет десять-пятнадцать, закончив свою жизнь уже в Карсуне.