У тёти Паши - 1

 Глава 8. У тёти Паши (эпилог).

Пока папа достраивал новый дом в Карсуне, мы с мамой жили квартирантами в доме у тёти Паши. Она нам была не родня, и никакая она нам не «тётя». Это была старушка лет 60-ти, худенькая, скрюченная годами и бесконечной работой. Я её особенно-то хорошо и не запомнил, потому что её и дома-то никогда почти не было. Приходила она только ночевать, поздно вечером, когда мы с Сашей уже, наверное, спали. Где она пропадала-могу только догадываться. Может в семье своего сына, дом которого – большой, пятистенный, - стоял рядом через улицу, а может-у своих подруг, таких же старушек, проживших в Потьме всю свою жизнь. Фамилия её была Курбатова. Со мной и с Сашей она никогда не заговаривала, разве что с мамой они иногда о чём-то беседовали. Её сын Курбатов вроде бы был отставной офицер и у него с женой было трое детей. И все мальчики разного возраста. Они приходили в дом к своей бабушке, т.е. к тёте Паше, а мы с Сашей заходили в их дом. Так мы вроде бы и подружились, особенно со средним из них, наиболее близким к нам по возрасту. Сам Курбатов работал в колхозе зоотехником, а жена его нигде не работала, занималась детьми и домом. По привычке всех тогдашних и нынешних офицерских жён. В селе к этой семье было какое-то особое отношение. Как же: всё-таки офицер, образованные,  интеллигенция как- никак … Но первое посещение их дома меня ошарашило. Дом был абсолютно пуст! Такой бедности я ещё не видел. В одной комнате стояла большая русская печь и стол, не покрытый ни скатертью, ни клеёнкой. У стола стояла одна лавка, стульев я не заметил. В другой комнате кроме большого фикуса на огромном чурбаке вообще ничего не было! На чём же они все спали? На чём сидели? У тёти Паши было хоть радиотарелка, у них же и этого не было! Одевались они затрапезно и как-то неряшливо. Но все дети Курбатовы лицом были очень пригожи и как-то даже не Потьминского типа. Наверное, их мать была родом из других мест, из тех краёв, где служил сам Курбатов. Хотя сам Курбатов тоже был симпатичный мужчина, это было видно даже мне, мальчишке – отроку. Жизнь всей этой семьи сложилась несчастливо. Сам Курбатов чем-то болел, из-за чего и списан был, наверное, из армии. Эта же болезнь и свела его в могилу раньше времени. До меня доходили слухи, что жена его уже в то время начала попивать, и в конце концов она спилась окончательно. Допилась видимо до такого безобразия, что в один прекрасный момент собственные её дети забили её до смерти. Старший сын Курбатовых, красавец парень, умер, не дожив до 40 лет, от болезни сердца. Один из младших сыновей закончил военное пограничное училище. Дальнейшая их судьба мне неизвестна.

Дом тёти Паши был угловой, он стоял на пересечении центральной улицы, проходящей через Серёдку, и поперечной улицы, идущей от этого дома в Околицу (один конец) и в Заречку (другой конец). Это было замечательное место, до которого мы с Сашей никогда не доходили в своих похождениях по Потьме. Горизонты мои значительно расширились. До околицы было метров триста, рядом с ней находился ток (почему – ток? Странное название!), на котором возвышались горы пшеницы в августе месяце и беспрерывно урчал конвейер с лопатками. Я любил приходить сюда и вдыхать запах пшеницы. За Курбатовским домом на значительном расстоянии виднелся свинарник. Сюда мы тоже несколько раз прибегали, но здесь мне не нравилось: грязь, запах и бетонный бассейн с зелёной водой, в которой плавали огромные пиявки. Бр… От дома тёти Паши и до Серёдки было метров 500. Улица эта была прямая и широкая, как проспект в городе, только короткая. На этом отрезке стояло аж пять вполне приличных каменных дома, два из них даже двухэтажные. Наверное, с этой улицы начиналась когда-то давным-давно застройка села. И место это было одно из лучших для застройки, потому и строились здесь люди зажиточные, которые могли себе позволить каменные, и даже двухэтажные дома. Но было это, по-видимому, ещё до революции 17-ого года. В каменном двухэтажном доме напротив дома тёти Паши размещался магазин, в который я иногда заходил за ирисками. В другом одноэтажном каменном доме жила учительница Марья Дмитриевна, дальняя родственница мамы, к которой мы с мамой один раз зашли. Меня поразила и огромная (по моим тогдашним меркам) комната, и сама Марья Дмитриевна: большая дородная пожилая женщина, восседавшая на каком-то кресле. Она приветливо и с любопытством смотрела на меня, улыбаясь краешком губ… По этой улице я ходил целый год в школу и из школы. Сидевшие на завалинках старики заговаривали со мной, шутили… Однажды я возвращался из школы позже обычного. Один старичок на завалинке пошутил надо мной, сказав, что меня, наверное, оставили после уроков из-за двойки. Мне было очень обидно, и я чуть было не заплакал… Где все эти старички на завалинке, где тётя Паша, где Марья Дмитриевна? Куда всё это ушло?..

Я был хороший ученик и хороший мальчик. Однажды в разговоре с мамой моя первая учительница Тамара Дмитриевна шутя сказала, что вот ей тоже хотелось бы иметь такого сыночка (у неё по-видимому не было своих детей). Я это слышал. А так как я любил свою первую учительницу, то я решил ей помочь. Однажды зимой после уроков во втором классе я пришёл к ней в дом-она жила в самой Серёдке-и заявил, что пришёл на ПМЖ в качестве её сыночка. Она в это время отдыхала на печке, грелась и может быть даже спала. Дома тогда в Потьме не запирались, вход был, так сказать, свободный, и я свалился Тамаре Дмитриевне как снег на голову. Да ещё с таким заявлением! Но она нашлась, не сходя с печки, сказать мне какие-то хорошие, не обидные слова, и я спокойно вышел вон с уверенностью в какое-то продолжение этого начинания. Но в этот же день я всё почему-то забыл и никакого продолжения не было. Было, наверное, много смеха в учительской комнате в школе, но я его уже не слышал.