Голгофа - 101

 3
 Стояло лето, жаркое лето 1946 года, лето с его соблазнами: водными просторами реки Оби, сосновыми борами, начинавшимися прямо за городом, с пылью, устилавшей городские улицы. Стояло лето – пора, когда мы, дети заводского посёлка, словно птицы разлетались стайками по городским «угодьям» и находили для себя развлечения.
Путешествие на Алтай откладывалось из-за сообщения по местному радио о том, что в городе приступили к строительству парка культуры и отдыха. В газете «Западная Сибирь» журналисты так ярко расписали будущие достопримечательности парка, что мы, детвора, считали, что уже существуют и сам парк и те качели и карусели, и даже колесо обозрения, с которого можно будет увидеть весь город и рассмотреть пароходы, плывущие по Оби. Как тут было не посмотреть на все эти чудеса!
 Весёлой компанией ехали на трамвае. Миновали новое при церкви кладбище, но всё ещё не видели, строящегося парка культуры и отдыха. Конечно, мы во всеуслышание спрашивали друг друга: «Где же этот парк!?». Тем временем трамвай выехал из лесочка, повернул в сторону центра города, миновал ворота центрального рынка и мы услышали слова кондуктора:
- Вот ваш парк культуры!
Наша компания шла вдоль забора, огораживающего старинное кладбище, недоумевая, где же строится парк культуры. В подтверждение того, что мы на верном пути увидели, как из пролома в заборе выезжает грузовая автомашина нагруженная землёй и обломками гнилых досок. Разумеется, наше любопытство повлекло нас через этот пролом на территорию кладбища. Группа солдат из выкопанного котлована выбрасывала на земляной отвал человеческие кости и черепа и потом всё это загружала в кузов грузовика. Командовал солдатами мужчина в гражданской одежде. Мы стояли в сторонке и не понимали что происходит. Наша компания, наконец, была замечена мужчиной, и он направился к нам. Наученные горьким опытом общения с такого рода людьми мы пустились наутёк.
 Дома нашему рассказу о том, что мы увидели на старинном кладбище, никто не поверил, и посчитали, что мы приняли обычные похороны за не понятно что. Разумеется, никому из взрослых нашего окружения даже не могло придти в голову, что возможно такое надругательство над местом захоронения людей. Ну, а если возможно, то в этом есть какая-то государственная необходимость и делается это по распоряжению власти.
 Через месяц на месте пролома в кладбищенском заборе стояли ворота, над которыми красовался транспарант «ПАРК КУЛЬТУРЫ И ОТДЫХА ТРУДЯЩИХСЯ ИМЕНИ И.В. СТАЛИНА», а чуть пониже - «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».
 По выходным дням ворота парка широко распахивались. Над когда-то могилами, а теперь танцплощадками, взбадривая отдыхающую публику, играл духовой оркестр. Крутились карусели с весёлыми ребятишками, дети постарше, а то и взрослые с гиканьем раскачивались на качелях, а на танцплощадках, вытанцовывая, знакомилась молодёжь. В читальном зале, лектор вдалбливал в головы немногочисленным слушателям мысли о том, как в стране день ото дня гражданам «жить становится лучше и веселей». Возле ворот поближе к общественному туалету в розлив поили разгорячённую публику пивом и продавали детям лакомство – мороженое.

 Осмысливая факт такого отношения жителей города к могилам предков,
непонимания творимого ими кощунства, я вижу причину происходящего в целенаправленном лишении граждан страны исторической памяти. За годы советской власти, прогнав население страны через губительную гражданскую войну, коллективизацию и индустриализацию, великую отечественную войну, истребив в концлагерях миллионы сограждан нежелающих мыслить и жить, как предписывалось идеологической машиной ВКП (б), власть предержащие выковали новую общность людей неспособных в своём большинстве понимать, что происходит с ними и самой страной. Было выпестовано стадо «Иванов», не помнящих родства, стадо трудовых масс – совков, которыми лёгко управлять «правящим ребятам», так власть предержащих в своё время называл академик Курчатов Игорь Васильевич. Казалось бы, этому мракобесию наступил конец после зародившейся новой государственной формации на пепелище растащенной на «кусочки» некогда «могучей» страны – СССР! Но, нет! Управление Россией осталось в руках чиновников от партии большевиков, которые более изощрённо, чем их предшественники, прикрываясь лозунгом: «строим рыночное общество», в котором каждый гражданин в силу своих способностей получит земные блага, приспособили и народ, и государство под свои личные интересы. Власти вторит православная церковь - блага получите на небесах, и призывает чтить новую власть, как данную Богом. Мы сегодня не удивляемся, и, в основном, в своей массе принимаем, как должное «шабаши», устраиваемые на Красной площади у стен Кремля – мемориальном комплексе России. Где проводится то празднование масленицы, то галоконцерты низкого сорта поп-звезд, импортируемых из-за рубежа, а то и увеселительное катание на катке, залитом напротив захоронений, когда-то чтимых героев и руководителей страны. Ну чем, скажите, отличаемся мы от татаро-монголов, которые любили справлять свою нужду в святынях русского народа – церквях, на кладбищах, пируя во славу побед над русским народом.

 Парк культуры и отдыха имени И.В.Сталина, как правило, лишь в воскресные и праздничные дни был доступен горожанам. Но разве возможно было нам, детям, подчиняться этому правилу, если мы считали, что весь город принадлежит нам и, разумеется, проникали на территорию парка. Качались на качелях. С огорчением рассматривали зачаленное цепью колесо обозрения и, потеряв всякую бдительность, оказывались в руках сторожа. Он журил нас по-отечески и советовал не шуметь, а лучше уйти с кладбища и не беспокоить души покойников. Мы конечно были озадачены такими словами и приставали к сторожу с расспросами о покойниках. Перекрестившись, сторож открыл нам великую тайну: «Останки покойников вывезли, а вот их души обитают на кладбище и по ночам стонут на тех местах, где было порушено вечное пристанище их праха». Мы верили и не верили словам сторожа, но посещая парк, всё же пытались услышать плачь этих несчастных душ.
 В один из воскресных дней, как всегда, в парке играл духовой оркестр. Народ развлекался. Мы стояли возле музыкантов – слушали не столько музыку, сколько удивлялись вздохам громадной трубы – геликона, как налетел предвестник грозы - шквальный ветер. Музыканты ускорили темп игры. Под упругими ударами ветра зашумели кроны деревьев, заскрипели стволы вековых сосен. Вслед за сверкнувшей молнией грянул раскат грома. Хлынул дождь. Мы укрылись в беседке от непогоды и в шуме хлеставшего дождя, знавшие разные истории о покойниках, да ещё недавно напуганные рассказом сторожа о душах, услышали стоны-жалобы и стоны-проклятья неприкаянных душ.
 Я прибежал домой и прямо с порога принялся рассказывать родителям о том, что нам почудилось в парке. Как ни странно, отец не стал смеяться над моими страхами по поводу стонов душ, но заметил:
- Всё может быть, - и, помолчав, добавил. - В нашей стране таким стонам удивляться не приходится. Отец ещё хотел что-то сказать, но мама остановила его:
- Николай, не задури голову Лёвке, она и так у него всякой всячиной забита!
 После этого случая наша компания больше ни разу не появлялась в парке.
Любимым развлечением нашей компании было подкладывание динамитных шашек под колёса трамваев. Шашки мы «добывали» на территории завода п./я. 136, который после войны был перепрофилирован и назывался: «Завод по производству техники для народного хозяйства». Но благодаря бесхозяйственности, царившей на заводе, на складах, оставленных без присмотра, можно было найти и украсть много чего интересного, в том числе и динамита. Раздобыв динамитные шашки, мы направлялись на трамвайную остановку «Трикотажная». Трамваи в рабочее время, особенно в полдень, ходили редко: перевозить было практически некого – народ трудился. От остановки «Трикотажная» до конечной остановки был всего один прогон. На конечной остановке трамвай разворачивался по кольцу и стоял некоторое время в ожидании отправления в обратный рейс. За это время мы успевали прикрепить смолой к рельсам маленькие кусочки динамита и добежать до конечной остановки. Рассаживались в вагоне по деревянным сиденьям и с нетерпением ждали отправления. Вагон постепенно заполнялся пассажирами. Наконец, появлялась женщина - кондуктор с сумкой для сбора денег за проезд, усаживалась на своё рабочее место – боковое креслице в конце вагона, благосклонно обращалась к нам:
- Что, зайчики, покататься захотели? Сидите, сидите!- говорила она нам, когда мы собирались покинуть вагон. - Покатайтесь, Бог с вами!
 Кондуктор дёргала за шнур, протянутый под потолком вагона от её места до кабины вагоновожатого, звенел колокольчик и трамвай начинал движение. Мы ехали, высовываясь из окон вагона, в ожидании нашего «сюрприза». И начиналось: колёса наезжали на кусочки динамита, и мы наслаждались звуками небольших взрывов, похожих на пулемётные очереди. Кондуктор начинала трезвонить – вагоновожатый останавливал трамвай. Они не сомневались в том, чьих рук эта проделка и нас изгоняли – трамвай продолжал движение. Нас такой поворот событий не обескураживал – на другой день забава повторялась, но уже с другим трамваем. Однажды перестарались: мы хотели слышать более громкие взрывы и в числе небольших кусочков прикрепили к рельсу целую шашку динамита. Эффект был в прямом смысле потрясающий – передок вагона наехавшего на шашку под грохот взрыва подскочил, нас сбросило с сидений, пассажиры, пытались нас переловить и грозились отправить в милицию. Убегая, от этих «неблагодарных» пассажиров мы увидели, что как раз под местом вагоновожатого было оторвано полколеса и трамвай перекособочило. Какими-то неведомыми путями эта проделка не стала секретом для родителей нашей компании и вечером все её члены получили дома приличный нагоняй. Почёсывая свой лупленый зад, заявил отцу:
- Раз не разрешаешь гулять, как мне хочется, уйду к маме – буду помогать Светланке! - и ушёл.
 Помогать сестре по хозяйству: кормить кур, таскать домой воду из колодца надоело на второй день. Да, ещё брат Саша плачет и требует, чтобы с ним играли или носили на руках. По моему мнению, он был не таким уж маленьким и мог бы попусту не плакать, а играть сам с собой. Как ему это было объяснить, я не понимал: брату было чуть больше года, и он ещё толком не говорил. Сестра от его плача зверела и срывала злость на мне. Днём меня ругала сестра, а вечером, придя с работы, ругала мама. Я никак не мог понять, чем им нехорош – вроде всё делаю правильно: не дерусь – потому что не с кем, не безобразничаю, вот если только на свинье катаюсь, ничего не взрываю – нет ни динамита, ни трамваев. Что им от меня надо!? У меня зрела мысль – надо перебраться жить к отцу. Он хотя бы ругает и «дерёт», но за дело, а тут не поймёшь, за что бранят.