Голгофа - 95

 21
Месяц, как мы с сестрой, после отъезда Тюлени, сами себе хозяева: мама навещает нас лишь по воскресениям. Отец, как всегда, поучает тумаками за нерадивость. Сестру за то, что обеды готовит не вкусные; за столом сидит, сгорбившись и хлеб не отрезает, а отщипывает по кусочку от буханки; меня - за плохую успеваемость в школе и, по его мнению, всегда грязные руки и полные уши «репы».
 Однажды в выходной день, когда вся семья собралась за обеденным столом, отец вдруг, казалось, без всякого повода начал ругаться. Заявил, что меня с сестрой необходимо в целях профилактики безжалостно драть по пятницам, брата Аркадия обозвал негодяем и маминым прихвостнем. Не досталось лишь грубого слова одной Полине, которая с младшим братом Сашей вовремя спряталась в комнате. Мы не сразу поняли причину скандала, но когда отец достал из кармана несколько помятых писем, швырнул их на стол и с перекошенным от негодования лицом, начал вспоминать о братике Игоре, об Алексее Петровиче, мы поняли в чём дело: мама хранила полученные с фронта письма от Алексея Петровича. Отец кричал, что не ожидал от мамы такой мерзости, и ему претит то, что мама учит сына подлости: заставила его выкрасть эти письма, которые отец обнаружил в вещах Арика. Старший брат не выдержал оскорбления, недоев обеда, выскочил из-за стола, схватил шинель и выбежал из квартиры.
 Мама заплакала и закричала на отца, когда, мол, ты образумишься и станешь человеком и сколько можно, вспоминая прошлое, затевать скандалы и в сердцах сказала:
- Боже мой, какой я была дурой, что приняла тебя в 1941 году после твоего возвращения «с того света»! За мной ухаживал хороший человек - я бы стала женой полковника, и всего бы этого семейного ужаса не было!
От этих слов отец словно взбесился и только благодаря тому, что мы все были дома, он не бросился на маму с кулаками, но закричал:
- Ты стала бы не женой полковника, а его вдовой! (Алексей Петрович погиб на фронте в 1943 году).
 У мамы случилась истерика. Отец ничего лучшего не смог придумать, чтобы успокоить маму - ударил её по лицу. Отчего мама стала кричать. Мы с сестрой тоже закричали. В двери нашей квартиры стучали соседи, и мы услышали крики:
- Прекратите! Прекратите! Вызовем милицию!
Скандал продолжался, и соседи решили вмешаться: дверь отворилась (оказывается, она не была заперта после ухода брата), в дверном проёме появилась соседка - жена Кравцова, а за ней ещё несколько человек из нашего подъезда. Заступничество соседей привело отца в чувство, и он успокоился. Мама ушла к Кравцовым, а мы с сестрой потихоньку оделись и ушли к Левиным. Поздно вечером вернулись домой. Мамы не было: уехала к себе в подсобное хозяйство Военторга, забрав с собой Полину и брата Сашу. Отец на кухне пил чай и курил. На нас с сестрой даже не посмотрел - и мы были счастливы.
 Скандал, который случился в нашей семье, постепенно забылся, но постоянная угроза нового нас угнетала: старший брат редко наведывался домой; мама практически перестала наезжать по выходным; отец больше отмалчивался и не обращал внимания на нас с сестрой. Шефство над нами взяли Левины. Спустя какое-то время мы узнали, что мама снабжала их продуктами - потому мы с сестрой были сыты. После школьных занятий дневали у Левиных, но ночевали дома.