Киев. 1880-1892 - 27

 Драматический сезон 1885--1886 года был открыт Савиным в конце сентября в театре Бергонье, а от оперетки он совсем отказался, что было очень похвально, но драматическая труппа была до того слаба, что Савин постеснялся даже объявить ее состав и сразу выпустил афишу о первом спектакле. По афише оказались все знакомыя по прежнему сезону лица: Мельников, Савин, Лямин, Вронская, Верова и, конечно, Ленский. В первый спектакль шел "Князь Серебрявый"; насколько было удовлетворительно исполнение, можно судить уже по тому, что "Серебрянаго" играл Савин, а "Грознаго" Мельников. В "Киевлянине" по поводу этого спектакля было помещено следующее краткое замечание: "в присутствии публики разсматривалось дело по обвинению артистов русской драматической труппы в убийстве эстетического чувства, а Савина в подстрекательстве к совершению этого преступления". Дальнейшие спектакли вовсе не удостаивались отзыва, до того труппа была слаба. Не лучше обстояло и в городском театре, где у Савина были две оперныя труппы: русская для публики и итальянская для сестер М., о которых я уже упоминал, как о поклонницах Баччи, ради него снабдивших Савина крупной суммой на сформирование итальянской труппы. Положим, кроме Баччи в этой труппе было всего три лица, некая Доти (провалившаеся на первом-же дебюте в роль Маргариты), баритон Пимацони, памятный мне не столько по своему голосу, сколько по необыкновенно длинным ногам и капельмейстер Барбини, о котором говорили, что его обязанность самая легкая -- махать палочкой. Нечего добавлять, что подобная опера не могла привлекать публику; сбор никогда не превышал 75 рублей, но Савин все-же из "джентльменства" не мог разстаться с итальянской оперой, в особенности после того, как сестры М. дали приличный куш на постановку "Джиоконды" и опять таки под условием, чтобы опера ставилась не итальянском языке. Если опера и не понравилась, за то всем понравился роскошный костюм Баччи. Вообще об итальянской опере этого сезона нельзя вспомнить без смеха, а между тем сестрам М. затее эта обошлась не в один десяток тысяч рублей.

 Прежде чем перейти к русской опере, скажу несколько слов о деятельности драматического общества. После прекращения спектаклей Васильева-Гладкова, драматическое общество было удалено из помещения музыкального училища и существовало только на бумаге, но так как у общества были долги, то все главные деетели его вышли из его состава, дабы "материально не быть в ответе". Нашлось, однако, тринадцать храбрецов, решившихся повести дело "на новых, началах"; собрались они в какой-то частной квартире и постановили вычеркнуть всех, за исключением себя, из состава общества за невзнос членской платы и из среды своей избрали должностных лиц, что было не трудно, так как из числа тринадцати надо было избрать в разныя должности десять человек. Созданное, таким образом, "на новых началах" общество стало давать спектакли в летнем помещении дворянского клуба, а когда не хватило средств вести дело на "новых началах" и общество вышло из помещения клуба, то оно пересоздалось уже на "новейших началах", на которых мирно почиет и по настоящее время. Впрочем, об одном спектакле драматического общества, состоявшемся на масляной неделе, я припоминаю но следующему обстоятельству: гг. артисты вздумали побаловаться блинами и стали печь их возле зрительного зала; вследствие сильного угара многие из публики ушли, а оставшиеся стали требовать начала спектакля. Поднялся наконец занавес и на сцену появились двое.... с блинами во рту. Так как надо было вести диалог, то гг. артисты стали торопиться проглотить блины и едва не подавились. Хотя это факт мелкий, но он приводится мною в доказательство той изумительной халатности, которая господствовала в то время в драматическом обществе. О театре Савина в описываемый сезон в печати упоминалось один только раз и то по спектаклю, состоявшемуся не в театре, а в окружном суде, где Бергонье просил о выселении Савина за невзнос арендной платы. Хотя Савина и постанановили выселить, но так как в предварительном исполнении было отказано, то Савин и дотянул сезон, по окончании которого и ушел, оставив за собой один только городской театр. В этом театре с поста была итальянская опера, по составу своему представлявшая нечто невозможное.

 Для улучшения труппы г. Савин прибег к гастролерам, из числа которых я помню г-жу Верези. Артистку эту сильно рекламировали, но после первого-же ее выхода публика стала недоумевать, по какому праву г. Савин позволил г-же Верези выйти на сцену, а Л. А. Куперник, сидевший в театре, произнес следующий экспромт:

 "Сидит галка на берези,

 Вылупивши очи,

 В опере поет Верези,

 Слушать нету мочи"?