Киев. 1880-1892 - 25

Перехожу к артистам, с которыми я в этот сезон впервые встретился в Киеве после продолжительного перерыва. Прежде всего я должен указать на Ивана Платоновича Киселевского, праздновавшего в Киеве, в Декабре 1896 года, свой двадцатипятилетний юбилей служения родному искусству. С Иваном Платоновичем я был знаком задолго до поступления его на сцену. Было это в 1869 году. В зиму этого года я был в г. Курске; имее дело к старшему нотариусу курского окружнаго суда, я направился в его кабинет. Меня встретил высокого роста, молодой, представительный человек с крайне симпатичной внешностью. С первых-же слов он поразил меня своим чудным тембром голова; не менее я был поражен изящностью манер и изысканной вежливостью. Это и был старший нотариус при курском Окружном суде. Иван Платонович Киселевский. Уже через несколько дней по прибытии в Курск я успел убедиться, какой громадной популярностью пользовался в этом городе Иван Платонович во всех решительно слоях общества. Фамилии Киселевский я почти не слыхал, о нем просто говорили "Иван Платонович" и, всякий знал, о ком идет речь. Ни один бал, ни один вечер, ни одно собрание не обходилось без его присутствия и всюду он умел вносить какое то особое оживление, принаравливаясь к тому кругу общества, в котором находился. Всегда веселый, остроумный, находчивый, к тому-же блестящий танцор,-- Иван Платонович был, что называется, душой общества. Театр Иван Платонович любил безумно и посещал его постоянно. В 1869 году театром в Курске заведывала дирекция, во главе которой стояли предводитель дворянства Салтыков-Головкин и полковник Островский. Киселевский, близко стоя к этим лицам и часто бывая на сцене во время антрактов, успел перезнакомиться ее всеми артистами, которых постоянно принимал у себя и которым при нужде не раз оказывал помощь. Ничего говорить, что все артисты привозили ему билеты в свои бенефисы. Как-то раз, за несколько дней до бенефиса H. Н. Николаевой (сестры Е. Н. Горевой), Иван Платонович пришел на сцену, где бенефициантка попросила его раздать несколько билетов. Иван Платонович стал отбояриваться, говоря, что хотя билеты и возьмут у него, но ругать будут и тут-же сгоряча добавил: "а вот, если хотите взять сбор, я сыграю в ваш бенефис".

 Николаева сразу не поверила. Старший нотариус, популярнейшее лицо в городе -- и будет играть! Да ведь это полный сбор! Бенефициантка не ошиблась: театр, обыкновенно дававший бенефицианту за вычетом вечеровых расходов до 150 рублей, на сей раз дал г-же Николаевой на ее долю 800 рублей. Весть об участии Ивана Платоновича быстро разнеслась по городу; за ложи платили по 50 и даже по 100 рублей. Назначена была пьеса "Женитьба" с Иваном Платоновичем в роли Подколесина. Выступил он под псеводнимом Зорина. Надо заметить, что до этого случая Иван Платонович никогда на сцене не выступал. Понятно волнение любителя, в первый раз в жизни рискнувшего предстать перед публикой в ответственной роли. Хотя публика состояла преимущественно из друзей и добрых знакомых Ивана Платоновича, но он, надо отдать ему справедливость, отнесся очень серьезно к своей роли и имел успех "не приятельский", а вполне заслуженный. Не думал тогда никто из публики, что театральные подмостки -- будущая карьера Ивана Платоновича. Менее всего об этом думал сам он!

 Артисты труппы, видя в лице Пвана Платоновича любителя, участие которого в бенефисы может приносить хороший доход, стали постоянно приглашать его. Иван Платонович не отказывал и вскоре выступил в роли Жадова ("Доходное место"). Успех был шумный. В 1871 году Иван Платонович оставил службу и в том-же Курске стал выступать уже как присяжный актер в труппе Кандаурова. Здесь кстати отметить один упрек, часто делаемый Киселевскому; упрек этот -- незнание ролей. Конечно, беда не велика, незнание роли на сцене смягчается содействием суфлера, но Киселевский, еще до поступления на сцену, действительно отличался этим недостатком; он и в жизни не знал своей роли; знай он ее и наверное, при его связях и при той симпатии, которою он пользовался, он достиг-бы "степеней известных" и ряд чиновников увеличился-бы еще одним генералом, но, благодаря именно этому незнанию роли, наша сцена, столь бедная теперь выдающимися артистами, приобрела Ивана Платоновича: он и на ней дослужился до чина генерала, но генерала... в искусстве.

 В Одессе Киселевский впервые выступил в 1873 г. в роли Жадова. В то время во главе драматической труппы стоял известный артист Н. Милославский, который сразу обратил внимание на дебютанта и уже через короткое время Киселевский стал играть роли первых резонеров и нередко в многих ролях чередуясь с Милославским. Должен заметить, что Милославский, как я уже упомянул, по своему происхождению, образованию, манерам и пр., считался барином и был принят в лучших домах Одессы. С появлением Киселевского, сразу завоевавшего симпатии общества, стали говорить: "еще один барин на сцене".

 Как я уже сказал, Милославский во многих ролях чередовался с Киселевским, но один спектакль особенно остался у меня в памяти, спектакль, в котором выступили оба артиста. Шла пьеса "Ограбленная почта". Обыкновенно роли Лезюрка и Дюбоска играет один артист, но в этот раз Милославский играл Лезюрка, а Киселевский Дюбоска. Это был один из таких спектаклей, который никогда не изглаживается из памяти; успех артистов был колоссальный и публика не знала, кому из двух артистов отдать преимущество!

 Пробовал Киселевский выступать и в ролях Шекспировского репертуара, но вскоре это оставил. Насколько помню, он выступил в сезон 1874 г., по настоянию Милославского, в роли Отелло, но этим, кажется, и ограничился. Коснувшись сезона 1874 г., не могу не упомянуть об одном характерном эпизоде. Драматическая труппа в Одессе в этот сезон была выдающаеся; достаточно назвать Милославского, Киселевского, Стружкина. Горева, Форкатти, известную ingenue -- dramatique Лукашевич и пр. И вот все эти артисты решили подурачиться. В столицах была тогда в хо ду оперетка. По мысли Милославского затеели поставить "Прекрасную Елену" с следующим распределением ролей: Елена -- Колосова, Орест -- Лукашевич, Менелай -- Милославский, Калхас -- Стружкин, Агамемнон -- Киселевский, Парис Горев, Ахилл -- Рютчи, Аяксы -- Выходцев и Востоков. Киселевский был загримирован Вильгельмом I, Милославский -- Мольтке, Рютчи -- Наполеоном III; спектакль произвел, конечно, фурор, постановка опереток могла-бы принести громадныя материальныя выгоны, но артисты слишком серьезно относились к драматическому искусству, чтобы променять театр на балаган и этим дурачеством все и ограничилось.

В Киеве Киселевский впервые выступил в летний сезон 1874г., в труппе Рокотова, в саду "Шато-де-флер", а затем через несколько лет вновь появился там весной 1881 года, в театре Бергонье, при антрепризе Иваненко. Гастролировал Киселевский и в Киевском русском драматическом обществе. Затем Киселевский перешел на Императорскую сцелу, оставив ее добровольно в 1884 г. вследствие недоразумений с управляющим труппой А. А. Потехиным. В Петербурге Киселевский с большим успехом дебютировал в ролях Несчастливцева ("Лес"), Агишина ("Женитьба Белугина") и Опольева ("Старый барин"). Не касаясь Ивана Платоновича, как артиста, не могу, однако, не указать на одну роль в его репертуаре, роль, которую он создал. Я разумею роль Скалозуба. Обыкновенно Скалозуба изображают придурковатым, с поползновением на остроумие, и фронтовиком. Киселевский первый внес новый элемент в характер этой роли: не забывая фронтовика он вместе с тем изобразил его изящным членом высшего общества. Играя щ роль в Озерках одновременно с Самариным, игравшим Фамусова, Киселевский произвел на знаменитаго артиста прекрасное впечатление; Самарин был в восторге от характера, который Киселевский придал роли и по возвращении в Москву всюду рассказывал об этом. В последние годы Киселевский выступает в труппе Соловцова то в Киеве, то в Одессе.

 10-го Января 1896 года в Киеве праздновалось 25-тилетие артистической деятельности Киселевского. Публика оказала артисту роскошный прием, было поднесена масса подарков не только от Киевлян, но и от жителей других городов. Кроме подарков подносились и адресы, в которых охарактеризована была деятельность юбиляра, как артиста и заслуга его перед родным искусством. Приветственных телеграмм была получена такая масса, что едва*ли прочитана была и десятая их доля. Но это и все, что принесла Ивану Платоновичу его многолетняя артистическая деятельность. Четверть века доставлять минуты высокого эстетического наслаждения и взамен этого ничего не получить на старости лет! Пока играешь -- сопутствует слава, а силы изменили -- и ничего не осталось, кроме воспоминаний о прошедшей славе и опасений за будущность свою и семьи. Право, незавидна участь даже самаго выдающегося артиста, если он, на закате дней своих, не обезпечен материально! А много-ли этих обезпеченных, да и откуда взять средства на обезпечение? Ведь артистическая натура живет преимущественно настоящим, ей не присуще думать о будущем и если иногда приходится слышать об артисте, обладающем материальными средствами, то это явление настолько редкое, что ему удивляются даже в среде театральной. Не стану однако рисовать мрачными красками старость артистов, а Киселевскому я от души желаю, чтобы он еще надолго сохранил свои силы для работы на избранном им поприще и да удастся ему, хотябы и на закате дней, обезпечить свою семью. Отчасти это ему и удалось: насколько мне известно, все сыновья его хорошо пристроились!