Популярная литература в середине XVIII века - 1

Популярная литература в середине XVIII века[1]

 В истории просвещения России первая треть XVIII века представляется как эпоха господства утилитарного направления. Характер учебного дела определялся в то время самыми насущными потребностями преобразуемого государства. Учась, русский человек готовился к выполнению определенных, уже предназначенных ему занятий; учились наспех по строго определенной программе, чтобы как можно меньше времени отнимать у службы. Тогда в человеке видели прежде всего работника, мастера своего дела. Дворянство, старый служилый класс, из которого вышли ближайшие помощники Петра, принуждено было учиться больше других сословий и обязательно служить государству. Зато, научившись прикладывать к делу приобретенные знания, хотя бы и весьма ничтожные с современной точки зрения, служилые люди раньше других увидели результаты своей деятельности, раньше других убедились в пользе учения и начали понемногу интересоваться европейской наукой и литературой.

 С появлением этого интереса во второй трети прошлого века замечается новое направление в русском образовании, которое можно назвать по преимуществу книжным. С воцарением Анны Иоанновны служилый дворянский класс получил значительные льготы, возможность дольше учиться и меньше служить. Но если учебное время легко могли продлить по желанию, то школ по-прежнему было мало, учителей для них недоставало; дети и юноши по-прежнему учились кое-чему и кое-как.

 Школьные образовательные средства не могли удовлетворять потребностям сколько-нибудь живых, восприимчивых умов; этим последним приходилось удовлетворяться преимущественно чтением, книгами. Уже в царствование Елизаветы Петровны, по мемуарам современников и другим известиям того времени, можно насчитать много лиц знатных и незнатных, у которых любовь к чтению переходила в страсть. В высшем кругу столичного дворянства не жалели денег на библиотеки; выписывали целые транспорты книг классических и новейших авторов. В некоторых семьях молодежь с детских лет последовательно и внимательно перечитывала все выдающиеся труды европейских мыслителей и главным образом французских философов. Но пока только богатая знать могла знакомиться из первых рук с просветительными идеями века. Малообеспеченные люди, среднее и мелкое дворянство, почти не имели случая следить за современной литературой и не могли выписывать книг из-за границы. А в самой России книги были еще так редки и дороги, что небогатым грамотеям приходилось удовлетворять свою страсть к чтению всем без разбора, что попадалось под руку. Зато, дорожа всякой книгой, ее читали и перечитывали очень внимательно, чуть не наизусть заучивали целые томы. С трудом добыв для прочтения что-нибудь особенно занимательное, любители принимались списывать экземпляр для себя. Многие сочинения и переводы расходились в рукописях, и у некоторых книжников наряду с любовью к чтению развивалась любовь к писанью, даже к переписыванью. Так, один помещик с гордостью показывал гостям целую библиотеку из нескольким шкафов, наполненных рукописями его собственной работы.

 Неразборчивые и небогатые читатели довольствовались беллетристикой, старыми авторами XVII века, иногда -- доступными изданиями немецких популяризаторов. Слабые отголоски современных идей доходили до них через вторые и третьи руки в плохой переработке, в виде общих мест, разбросанных на страницах дидактических и беллетристических произведений. Этими общими местами пробавлялось и научалось несколько поколений русского грамотного общества, и они имели немалое влияние на развитие русской личности XVIII века, особенно личности дворянскокого слоя. В мемуарах того времени находим указания на это влияние литературных произведений. Особенною полнотой и подробностью отличаются в этом отношении записки нашего героя А. Т. Болотова; он довольно обстоятельно рассказывает о многих книгах, читанных им в детстве и юности, и о впечатлении, которое выносил он из чтения. Не отличаясь ни особым умом, ни блестящими способностями, наш автор выдавался из массы других дворян-книжников екатерининской эпохи необычайным трудолюбием и большою отзывчивостью ко многим научным и экономическим вопросам, еще едва возникавшим в России. Он оставил после себя массу статей, печатных изданий и рукописей, где касался очень разнообразных областей литературы, истории, философии, педагогики, сельского хозяйства; но только последний отдел доставил ему маленькую известность. Отсутствие даровитости в авторе придает в наших глазах особый интерес тем страницам его записок, где идет речь о книгах. Наивно восторженные, иногда немного напыщенные цитаты свидетельствуют о том, что он всецело предавался впечатлениям, вынесенным из прочитанного, и что самый характер и воззрения его складывались в значительной степени под влиянием книг.