Военная служба - 4

 Остзейские помещики, ввиду частых постоев, отстраивали близ своих усадеб отдельные домики для русских офицеров, чтобы не стеснять их присутствием свои семейные помещения. На долю полковых квартирмейстров выпадали квартиры в четыре комнаты, где они устраивались с семьями еще удобнее, чем в русских дедовских домиках; ротные командиры часто роптали, когда им давали только две комнаты. У кого квартира оказывалась побольше, к тому съезжались поболтать и поиграть в карты. Неклюдов, дальше грамоты ничему на своем веку не учившийся, настолько отшлифовался полковой жизнью и своими псковскими соседями, что водил компанию с образованными немцами и с питомцами шляхетного корпуса; он был хлебосол, имел средства и принимал гостей, не стесняясь.

 Тяжеленько, конечно, приходилось сержантам и младшим офицерам, которым отводили квартиры по крестьянским дворам. Болотов с ужасом вспоминает свой "чухонскийрей" в Эстляндии. "Сииреи составляют у тамошнего и гнуснейшего в свете народа, вкупе и избы их, и овины. Они и живут в них, и сушат свой хлеб, и кормят свою скотину, а, что того еще хуже, из тех же корыт, из которых сами едят свою пудру или месиво". Здесь не было ни окон, ни дверей, ни лавок, и свет проходил только в задвигающуюся дверь. Мелкий чин спасался от такой квартиры только дружбой с кем-нибудь из старших; добрый ротный позволял подчиненному поселиться в каморке на своем подмызке.

 В Лифляндии крестьяне жили несравненно лучше эстонцев; их избы, черные и дымные, строились с окнами и разными пристройками, в которых устраивались русские постояльцы. Мемуарист, уже произведенный в офицеры, выбрал себе кладовую в избе получше, сделал в ней потолок из рогож, перегородку из палаточного холста и бумажную окончину и так дождался до благополучного времени, когда ему сдали роту и ротную квартиру.

 Щегольство, охватившее гвардию в царствование Елизаветы Петровны, заметно проявлялось в армейских полках только во время маневров и лагерных сборов, когда съезжался генералитет. Щеголяли, кроме маршировок и экзерциций, убранством лагерей; полки старались отличиться им друг перед другом. "Наилучшее украшение состояло тогда в пирамидах и в убирании ротных улиц": их усыпали разноцветным песком и обкладывали дерном, по свидетельству записок. Военные люди находили тогда, что "целое лето в палатках жить несколько жутко и скучно". Всякий, имевший сколько-нибудь денег, приказывал солдатам добыть лесу, и те в неделю сооружали ему избушку-светличку с сарайчиком и каморкой. В избушке мемуариста было два окошка с бумажными рамами, "каравать", небольшой складной столик, скамейка и складной стул. "Я мог в ней себе сидеть, читать и писать себе спокойно", -- прибавляет преисполненный самых мирных наклонностей герой. Таким образом, вместо походного лагеря под мирным женским правлением привыкали отстраивать целую деревню. Солдаты рыли себе тут же землянки и, глядя на офицеров, тоже избавлялись от неудобств плохих, быстро промокавших палатов.

 Вот главные черты из объемистого болотовского повествования о полковом житье-бытье служилого сословия в мирное время.