В дни войны - 17

По традиции, берущей своё начало на примерах литературы, я тогда неизменно ассоциировал, сливал воедино оба эти понятия: Сибирь и каторга. Я думал, что каторга — это всегда Сибирь, и я попаду, стало-быть, в какой-нибудь столь прославленный (худой славой) „Александровский централ", увижу „Шилку и Нерчинск".

Каково же было мое удивление, когда мне сказали, что никуда, ни в какую-такую далёкую Сибирь меня не отправят; более того, что отбывать каторжные работы мне придется... буквально в самом центре Москвы.

Помню, от этого известия „авторитет" каторги в моем представлении сразу как бы несколько пошатнулся.

— Какая же это каторга, если не Сибирь, если даже не выезжать никуда из Москвы, не идти по этапам?

И мне на минутку сделалось как-то даже... обидно. Ведь я же — поймите моё состояние! — я же горел тогда стремлением пострадать за идею, за веру, и сколько бы в этом случае ни выпало на мою долю всевозможных „скорпионов", — всех их я стерпел бы с радостью. Таково было мое тогдашнее настроение. Не для того же, в самом деле, шел я на этот свой пресловутый о т к а з, чтобы „заработать" себе легкую жизнь...

Именно в те дни мною были написаны два стихотворения[1]. Поскольку эти стихотворения, несмотря на их несомненную литературную неуклюжесть, отчётливо отражают мое тогдашнее настроение, позволяю себе привести их здесь на правах некиих „человеческих документов".

I

Час пробил и пришло испытанье.

Я прошедших годов не жалею,

и одно только в сердце желанье:

пострадать за идею.

Я готов распроститься со всеми.

Вы прощайте, знакомые лица,

беспечально прожитое время,

юных лет вереница.

И да здравствуют скорби, невзгоды!

Дай мне, Боже, любви и терпенья,

чтобы долгие, долгие годы

находиться в гоненьи.

И желать и уметь быть готовым

умереть и бесстрашно и смело

за любовь к человечным основам

христианского дела.

II

Не гаси огня улыбки

пред гоненьями за веру,

отвечай на муки, пытки

лишь терпением без меры.

Будь спокоен. Не волнуйся.

Страхи прочь. Простой и смелый,

Божьей воле повинуйся

и Его лишь дело делай.

Ну, а там пускай гоненья

воздвигают изуверы, —

будь готов без сожаленья

жизнь пожертвовать за веру.

Пусть для всех друзей Христовых

вырастают казематы,

постарайся и в оковах

во враге увидеть брата.

Всепрощеньем и любовью

пробуди в нём искру Божью,

и вражду со злом и ложью

закрепи своею кровью.

И молитвой ежечасной

поправляй свои ошибки, —

вот тогда ничто не властно

погасить твоей улыбки...