Поканчивая с Сузуном, нельзя не упомянуть, что он находится в области землетрясений, хотя и не сильных, но все-таки заметных. Так, напр., в 1883 году 4 марта в 6 часов утра был ясно слышен подземный гул и несколько колебалась поверхность почвы. В это время я лежал еще на кровати и, слыша какой-то особый грохот, как бы от проезда большой и тяжелой колесницы по твердому грунту, тотчас подумал, что это что-то особенное. И вот в ту же секунду затенькали стекла в оконных рамах, потом появилась дрожь и легкое колебание во всем здании, так что в буфете зазвенела посуда, откуда-то посыпались тонкие пленки штукатурки и вертикально затрясся небольшой комнатный фонарик, привешенный к потолку спальни. Тем дело и кончилось, но другие говорили, что ощущали колебание полов, стен, потолков и что у них потрескались печи.
Подобное же землетрясение я чувствовал ночью осенью 1861 года в Нерчинском крае, когда я служил в Алгачинском руднике. Только тогда подземный грохот был гораздо сильнее...
Делая свои обычные гулянья и зимою, как я упоминал выше, 1 февраля 1881 года я возвращался домой по заводскому пруду, как вдруг заметил, что на западе тотчас после заката солнца появились три большие звезды, которые в этот вечер были совершенно на одной горизонтальной линии. Это явление сильно заинтересовало меня уже потому, что в такое раннее время вечера не было на небосклоне еще ни одной звезды. Впоследствии я узнал, что эти звезды были планеты Сатурн, Юпитер и Венера, которые в этом же порядке и располагались на небе довольно высоко от горизонта по прямой линии.
Погода в первых числах февраля стояла ясная, и я, ежедневно гуляя с Г. П. Вяткиным, на третий же день заметил, что прямая линия между звездами изменилась, но, которая из планет вышла из этого положения, мы, конечно, решить не могли. Приглядываясь на четвертый и пятый день, мы видели только, что прямая линия изменялась все более и более -- и все-таки не знали, которая из планет так быстро уходит.
Чтоб решить эту задачу, так сильно нас тогда интересовавшую, я придумал простой графический способ: выстрогал длинную деревянную рейку, прибил ее аккуратно к колонкам террасы и направил отфугованным краем как раз по линии пока не изменяющих, по-видимому, своего положения двух звезд С. и Ю. Эта простая обсерватория в известный час показала нам на первых же днях, что уходит Венера, быстро поднимаясь кверху.
К 10 февраля из этих трех звезд образовался уже правильный треугольник.
А к 10-му числу Венера отошла уже настолько далеко, что составила тупой угол с Сатурном и затем, к удивлению нашему, в этот же вечер к этому редкому явлению присоединилась новорожденная луна, так что расположение всех четырех планет имело уже вид довольно правильного четырехугольника.
Конечно, в такой фигуре он был виден нами только несколько минут, потому что луна тотчас ушла по своему пути, оставив замечательный трехугольник, а мы, потолковав на террасе о редком совпадении, отправились в комнаты -- повинтить.
Нельзя, однако же, не заметить, что это действительно крайне редкое явление в неизмеримом пространстве вселенной пришлось как раз в день воцарения императора Александра II.
После этого дня погода изменилась, сделалось пасмурно, и мы уже не могли наблюдать дальнейшего изменения в положении планет. Затем, читая "Новое время", я увидал весьма интересную заметку, в которой говорилось, что совпадение подобного пути планет наблюдалось китайцами за 2500 лет до Рождества Христова и что такое явление крайне редко случается в небесном мире.
После окончания наряда по выплавке штыковой меди, что обыкновенно случалось в мое время к концу года, в Сузунском заводе делался ежегодно рабочий или заводский праздник. Для такого дня выбирался какой-нибудь табельный день после Нового года и в более свободное время от работ. Пеклись большие пироги из крупчатки с крупной нельмой, делались мясные пряженики, покупалась очищенная водка и ставилась закуска из просольных груздей, рыжиков, пластовой капусты и огурцов.
Надо было видеть, с каким всегда нетерпением ждали этот день рабочие люди, тем более потому, что за угощение они ничего не платили, а пироги с нельмой едали только в этот день!..
Конечно, праздник начинался с поднятия образов после обедни, которые при большом стечении народа приносились в самую фабрику, где и служился отцом Павлом благодарственный молебен. После креста и окропления св. водой всех предстоящих и молящихся, а равно и всех отделений фабрики иконы чинно уносились обратно в церковь и начинался праздник, который делался в большом теплом помещении воздуходувной машины. Тут всякому фабричному и простому рабочему подавался большой стакан водки и раздавались пряженики и пироги.
Конечно, большая часть людей тотчас после выпивки тут же поедала свои солидные порции пирогов, а многие из них нельмовые пироги тщательно завертывали в платочки и уносили домой, потчуя ими как особым лакомством свое семейство. Надо заметить, что во время празднества рабочие вели себя всегда хорошо и никогда не бывало ни одного скандала, никакой неприятности. Напротив, всюду от них слышались только одни добрые пожелания и душевные приветствия, что и говорило о их довольстве и расположении. А это последнее рабочие люди доказали не один раз в трудные минуты заводской жизни.
Так, напр., 10 сентября 1876 г. я встал в три часа утра, чтоб поехать на Кусковскую дорогу и пострелять с подъезда глухарей. Как вдруг, сидя уже за чаем, я услыхал набатный звон в заводский колокол. Конечно, я в ту же секунду выскочил на улицу и увидал пожар в заводской крепости около самой фабрики и громадных угольных валов, в которых находились более 10 тысяч коробов древесного угля.
И вот тут надо было видеть усердие рабочих, когда они тушили здание весовой, где помещались горизонтальные десятичные весы, и отстаивали заводскую фабрику и угольные валы.
Интереснее всего, как один рабочий пробрался чрез окно писъ-моводного отделения, которое было в общей связи с весовой, и в одиночестве толково и не торопясь замазывал глиной щели у деревянных дверей, выходящих к горящей весовой и поливаемых из брандспойтов снаружи.
-- Ты что тут делаешь? -- спросил я, заметя его чрез окно.
-- А вот, барин, огонь не пущаю -- глинкой щели замазываю.
-- Так ты как же сюда попал? ведь дверь снаружи и теперь на замке?
-- Так точно, она и была заперта; а я выставил потихоньку раму и пролез с ведром в окошко...
Кончилось тем, что сгорела одна весовая, а письмоводную отстоял именно тот рабочий, который не пропустил огонь внутрь. И как не скажешь сердечного спасиба такому человеку за радение к казенному интересу и за его замечательную находчивость!
Однажды зимой я, по обыкновению, пошел утром в завод в старом нагольном полушубке и встретил на дороге едущего к моей квартире крестьянина.
-- Тебе, любезный, что надо? -- спросил я, останавливаясь.
-- Да управляющего повидать надо бы...
-- Ну так и говори, что тебе надо?..
-- Вишь ты какой бойкий!.. так я тебе и обсказал свою нужу.
-- Так я самый и есть управляющий, вот и говори.
-- Не хлопай (не ври), брат!.. Не оплетешь! Я ведь не робенок.
-- Ну как знаешь, коли не веришь, -- сказал я и ушел в завод.
Через три часа уже из конторы я воротился домой и вижу, что этот мужичок сидит у меня на террасе и ест шаньгу.
-- Ну что, видел управляющего?
-- Не!.. Черти его знают!.. Куда-то утянулся, говорят, еще с утра.
В это время на мой звонок мне человек отворил дверь и сказал:
-- Это ведь, барин, вас дожидается.
Тут мужичок встал, сунул шаньгу за пазуху, сдернул овчинную шапку и осовел до того, что забыл и свою нужу -- так что я едва только ласкою добился, что ему надо? Вполне удовольствовавшись моим ответом, он, и крестясь, и хлопая руками по шубе, тихо, как-то бочком пошел с террасы и все время что-то причитал вслух, ругая себя и оглядываясь, так что я слышал, стоя за дверью, как он говорил:
-- Ну и оказия, братцы мои!.. Вот дураков-то нас бить надо!.. Ведь даве сам в руки давался, дак не поверил!.. А оно начальство-то еще вон како бывает... Пфу!.. оказия да и только!.. Вот ты и узнай его... Пфу!..
Свободное копирование
