В 1960 г. Шкловский стал лауреатом Ленинской премии за работу, которая является далеко не самой существенной в его карьере. Со всей остротой стоял вопрос о вычислении траекторий полетов космических аппаратов в дальнем космосе. Полагаться целиком на радиотехнические средства еще не решались, а оптически эти объекты из-за удаленности были не видны. Нужно было научиться замечать КА на огромных расстояниях.
Шкловский предложил из 2-3 кг натрия на борту КА распылить огромное облако, свет от которого можно было бы регистрировать с Земли (явление "резонансной флюоресценции"). Проект получил название "искусственная комета". Были выполнены эффектные эксперименты, В.Г.Курт защитил на них кандидатскую диссертацию, но серьезного развития проект не получил. Ленинская премия Шкловского была "закрытой". Но факт присуждения ее Шкловскому резко выделял его среди других астрономов, которые подобной чести -- в отличие от собратьев физиков -- удостаивались крайне редко. Шкловский был вознагражден за то, что откликнулся на исключительно злободневную проблему, которая живо трогала Главного Теоретика космонавтики М.В.Келдыша и Главного Конструктора С.П.Королева.
Как-то раз вместе с ватагой своих молодых сотрудников -- "бандой Шкловского" -- "доктор" пригласил меня на свою лекцию о внеземной жизни в Математический институт АН СССР им. Стеклова. Аудитория, сами понимаете, не рядовая, но маститые математики ломились на Шкловского словно юношество на концерт Владимира Высоцкого. Все было настолько увлекательно, что лектору не давали покинуть аудиторию. Шкловский был главным пропагандистом и теоретиком проблем жизни вне Земли. В дальнейшем это знамя подхватил самый любимый из его учеников Н.С.Кардашев. Но Коля не научился зажигать слушателей так, как это удавалось самому Шкловскому.
Н.С.Кардашев и И.С.Шкловский подвигнули В.А.Амбарцумяна провести в мае 1964 г. в Бюраканской обсерватории первое Всесоюзное совещание по проблемам внеземных цивилизаций. Оно имело грандиозный успех и стало прообразом проведения позднее там же в Бюракане (в сентябре 1971 г.) первой в истории науки обширной Международной конференции по связям с внеземными цивилизациями.
Другой памятный случай произошел вскоре после Бюраканского совещания 1964 г. Шкловский и Кардашев носились с мыслью, что сигнал внеземных цивилизаций вот-вот будет услышан. На этом фоне член "банды Шкловского" Г.Б.Шоломицкий (1939-1999) обнаруживает переменность излучения радиоисточника СТА-102. Не есть ли это долгожданный "физкультпривет" от инопланетян?
Сотрудники Шкловского были молоды и горели энтузиазмом. Им, развесив уши, внимал корреспондент ТАССа А. Мидлер (брат известного фехтовальщика), который и дал утечку информации в прессу. В день космонавтики -- 12 апреля 1965 г. -- репортаж А. Мидлера был передан по каналам ТАССа. Разразилась сенсация вселенского масштаба. На следующее утро в ГАИШ пришла длинная телеграмма от радиоастронома Френсиса Дрейка из США (с оплаченным ответом). Главный американский спец по инопланетянам просил безотлагательно сообщить ему подробности. Последовал шквал телефонных звонков от зарубежных телеграфных агентств, аккредитованных в Москве. В середине дня, по требованию иностранной пишущей братии, была созвана пресс-конференция, на которой в конференц-зале ГАИШа яблоку негде было упасть. Двор был забит иностранными лимузинами. Такого ГАИШ не видел никогда за всю свою историю. Умел Шкловский пиарить свои работы и своих сотрудников.
В конечном счете, к сожалению, получилось много шума из ничего. СТА-102 оказался более или менее рядовым квазаром. Его переменность поначалу не подтвердилась. Много позднее в 1972 г. переменность потока радиоизлучения СТА-102 была вновь подтверждена канадским радиоастрономом Дж. Ханстедом и другими. Но к контактам с внеземными цивилизациями все это не имело никакого отношения.
Шкловский был большим острословом, и это он пустил в ход замечательную хохму о директоре ГАИШа. Д.Я.Мартынов подписывался так, что можно было разобрать только начальные буквы Д.Я.Ма... Имея это в виду Шкловский говорил всем и вся: у нас в ГАИШе, слава Богу, ДЯМАкратия.
Шкловский был очень горяч и пристрастен. Это наверное нормально, что крупный ученый считает дело, которому он служит, важнейшим делом и для всего остального мира. Но отсюда проистекают накладки: поспешность и непоследовательность в суждениях, несправедливость по отношению к отдельным людям. Предисловие к книге новелл Шкловского "Пять миллиардов бутылок водки до Луны" написал выдающийся американский астрофизик Герберт Фридман (1916-2000). Характерен пассаж, которым Фридман заканчивает: "Один из его коллег заметил, что пятьдесят процентов идей Шкловского блестящи, но никто не может назвать, какие именно относятся к этим пятидесяти процентам".
Несколько лет назад я от чистого сердца написал по-английски развернутый очерк об И.С.Шкловском для "Биографической энциклопедии астрономов" (вышла в свет в издательстве Шпрингер в 2007 г.). Я очень старался. Не знаю, конечно, но вряд ли кто-нибудь в США мог вложить в эту работу больше искренней привязанности к совершенно неординарной личности Иосифа Самуиловича Шкловского.
Разумеется, всем, чем только мог, я старался помогать в ГАИШе своему бывшему шефу Ю.И.Продану. У него неожиданно возникла головоломная проблема. Появилась возможность уйти на несколько месяцев в кругосветное плавание с астрономическим оборудованием на научном судне "Витязь". Это было увлекательно, но, главное, загранплавание предоставило бы его семье с двумя дочерьми существенное финансовое подспорье. Проблема же, черт возьми, заключалась в том, что его не пускали в плавание врачи.
Вы помните, что мама после развода с Крестинским работала заведующей редакцией в медицинских журналах. Естественно, что у нее нашлось достаточно связей для решения такого примитивного вопроса (Ю.И. на самом деле ничем не болел и речь-то шла о вульгарной перестраховке). Юрий Иванович потом всю жизнь вспоминал этот свой единственный прорыв заграницу.
Свободное копирование
