НАЧАЛО…
На многих дорогах Восточной Европы в то время было небезопасно. Очевидно, поэтому, в течение нескольких лет был ограничен выезд из Союза, через Польшу в Германию и обратно. И, кроме того, где-то до 1953 года офицерам не разрешалось привозить из Союза в Германию свои семьи. Но те военнослужащие, которые уже находились за границей, могли, с разрешения своего начальства, не только сравнительно свободно перемещаться по территории, занятой нашими войсками, но и официально устраивать свою личную жизнь. Получив разрешение, мама перевелась из Польши в Германию, к отцу, где они вскоре и поженились. Отец служил тогда в Ораниенбурге, центр которого находился всего в 11 км от северной окраины Берлина. И где-то на этой берлинской окраине располагался военный госпиталь Группы Советских оккупационных войск (ГСОВГ), в котором летом 1948 года появился на белый свет их первенец – ваш покорный слуга. И пошел отсчет моей жизни на этом самом белом свете…
«ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА ОКВ
за период с 20 апреля по 9 мая 1945 года…
«…22 апреля 1945 года. Около 15 часов в имперской канцелярии в последний
раз проводилось оперативное совещание…, где Гитлер в первый раз официально
высказал мысль о том, что война проиграна…
…Одновременно 3-й корпус СС, под командованием обергруппенфюрера СС
Штейнера, действующий севернее Берлина, получает задачу нанести силами 25-й
моторизованной дивизии и 7-й танковой дивизии, из района северо-западнее
Ораниенбурга, удар против открытого фланга русских войск, наступающих на
запад в направлении Науэна, с целью облегчить положение окруженных в
Берлине войск, а затем деблокировать их…» /стр.935/
/Битва за Берлин. Сост. В.Гончаров Изд-во АСТ Москва, 2008/
Так получилось, что все гарнизоны, где служил отец и где жила наша семья, были расположены совсем рядом с огромным Берлином. И только Коттбус находился примерно в 100 км от него к юго-востоку…
После своего рождения я провел в Германии свои самые счастливые годы детства. И прожил в ней, ставшей для меня родной и близкой, в общей сложности, чуть больше десяти счастливых лет. К ним можно смело прибавить еще около полутора лет, проведенные на Западной Украине в прикарпатском городке Коломыя, который теперь тоже, увы, заграница. Отца перевели служить туда – по замене. Время, проведенное в Коломые, разделило мои «германские» годы детства на два периода: с 1948 по 1952 и с 1954 по 1960-й годы.
Главное их различие, пожалуй, в том, что воспоминания первого периода, несмотря на их мимолетность, более документальны и в памяти они сохранились в черно-белом цвете... И еще запомнился запах -- особый устойчивый запах, которым пахла земля, дома, машины, вокзалы и даже деревья. Это был запах Войны - запах пороха, снарядной взрывчатки и горелого металла. Удивительно, что в этих младенческих, по сути, воспоминаниях уже присутствует ощущение прикосновения к огромному пласту неизвестной истории неизвестного для меня и моих родителей народа, его культуры, языка, традиций, архитектуры… Они кратки и выразительны как те же старые черно-белые фотографии и наполняют сердце щемяще грустной ностальгией о безвозвратно ушедшем, навсегда утерянном, но бесконечно дорогом времени раннего детства… Промелькнув, подразнив, они тут же исчезают, растворяются в памяти, оставляя после себя, лишь тонкий аромат счастливого прикосновения к прошлому… И сколько потом не силишься восстановить, упорядочить и зафиксировать промелькнувшее – вроде бы, вот оно, рядом, но ускользает…
В воспоминаниях второго периода больше подробностей, движения, цвета. Картинки из прошлого всегда живые, потому что в них, как правило, присутствуют родители и их сослуживцы, часто приходившие к нам в гости… И мои друзья-товарищи, с кем я общался на улице и дома… Это и немцы, которых мы встречали и пусть даже в самой простой форме, но общались за пределами военных городков – в магазинах, на улицах, на вокзалах и в поездах… Из всей семьи лучше всех владел разговорным немецким, отец… А главное – во всех воспоминаниях ощущался не только дух, но даже аромат того далекого, ушедшего в прошлое, времени, составленный из запахов травы и цветущих кустов жасмина, ружейного масла, которым пахли приклады найденного нами оружия, запахов немецких машин и туалетного мыла, стреляных охотничьих гильз и дыма отцовского "Беломора"…
И радость от того, что это время для меня не чужое…
Свободное копирование
