Оазисы добра и правды в моих университетах - 12

Все свободное от работы время мы посвящали изучению окрестностей Новгорода и ближайших к нему территорий. Грустно было обозревать развалины домовой церкви и части построек бывшей усадьбы Г.Р. Державина. На обороте снимка следы моих эмоций тех мгновений: «Да было время! Веселое и чудесное! А дни! Слова бледны для передачи всего виденного». На Руси место для храма всегда выбирали на возвышении, чтобы можно было обозревать окрестную красоту. А на северной территории России этот выбор был связан с тем, что места здесь болотистые. И к развалинам этой церкви, что на снимке, со стороны усадьбы мы смогли приблизиться вплавь по березовой аллее, основательно залитой водой.
В дальнейших похождениях я была непременной спутницей уже состоявшихся археологов-пятикурсников: Инги Голуновой, Наташи Сергиевской, Ани Гридневой, Иры Сороковановой, Кости Гамазкова, Геннадия Бочарова.
Ползком по коньку полуразрушенного монастыря в Вяжищах мы пробирались внутрь надежно закрытого храма. В таких посещениях мои поводыри учили меня видеть и понимать фрески Феофана Грека и иконы Андрея Рублева, показывали признаки, по которым определяются, к какому времени может быть отнесен тот или иной архитектурный памятник Святой Руси. В разную погоду, дождливую и солнечную, на катере бороздили мы воды Ильмень-озера, знакомясь с остатками былой красоты сохранившихся у его берегов строений,  вспоминали Садко и полагали, что мы тоже в какой-то момент можем оказаться в подводном царстве – до того в этих местах сказочное воспринималось как реальность.
Пешком добрались мы как-то до развалин Юрьевского монастыря. Самая высокая часть монастыря – колокольня. С азартом все мы начали взбираться на нее. Но высокую и изрядно шатающуюся винтовую лестницу колокольни до самого верха одолели лишь несколько девочек и никто из ребят. Было страшно, но мне удалось добраться до вершины колокольни. Зато ребята удивили нас ладным басовым пением, с не меньшей опасностью взобравшись на хоры разрушенной монастырской церкви. Даже в разрушенном помещении акустика оказалась исключительной.
Мои учителя археологи-пятикурсники однажды взяли меня с собой в поход на поиски новых мест, имеющих отношение к археологическим раскопкам. Команду возглавлял Геннадий Бочаров, заядлый турист. Часть пути мы ехали в вагоне узкоколейки и видели сохранившиеся казармы Аракчеева, потом плыли на речном катере вглубь Новгородской земли со сплошными болотами, густыми лесами и редкими селами. Жители одного из них, окруженного болотами, озерами и речными протоками, с удивлением узнали, что где-то есть сельсовет, какие-то артели и вообще – советская власть. В избе, в которой мы остановились, старушка кормила нас картошкой с грибами, чаем с ягодами и охотно приняла от нас банки с тушенкой, сгущенным молоком, хлеб и печенье. Перед уходом мы пели ей наши студенческие песни, завершив пение: «Вдали осталась хата, прощай, живи богато, прощай, живи богато, хозяйка на пути». Вышли от нее и направились к речной переправе. Вдруг слышим и, оглянувшись, видим – бежит за нами наша хозяйка и кричит: «Хозяйка, хозяйка!» и размахивает парой альпинистских ботинок. Это наш командир Гена забыл в ее доме свою драгоценную обувь.
В конце этих наших похождений, чтобы вернуться в Новгород, нам предстояло добраться из одного села до речной пристани. Но мы опоздали. Пришлось нам выбираться неведомыми путями до шоссе Москва-Новгород. Когда добрались и взглянули на дорожный указатель – онемели! До вожделенных огней города, которые отчетливо были нам видны и дразнили нас своей недосягаемостью – нам предстояло топать еще 23 км! Все наши попытки остановить попутные машины оказывались безрезультатными, даже когда мы цепочкой в семь человек встали поперек шоссе перед шедшей на предельной скорости машиной. Лишь в последний миг мы успели разорвать свою цепь, свалившись вправо и влево от пронесшейся мимо нас машины, так и не сбавившей скорости. Быть бы нам под колесами! Пришлось идти дальше, каждый раз подходя к верстовому столбу, чтобы убедиться – пройден еще один километр. Через каждые два километра мы присаживались отдохнуть у обочины дороги, но после отдыха были не в состоянии подняться и продолжить свой путь. Самым бодрым оказался Геннадий. После отдыха он брал кого-нибудь из нас под руку, вел до того момента, когда мы входили в нужный ритм и отпускал в самостоятельное «ползание». Лишь поздно ночью у самого города нас нагнала полуторка, и шофер разрешил нам забраться в кузов. Ступни у нас были темно-коричневые, словно обожженные, ноги отказывались двигаться, а утром ведь нам предстоял выход на работу. Нас пожалели – один день дали, чтобы отлежаться.
Мое участие в этой экспедиции было вызвано нуждой. Но необходимость, однако, оказалась чрезвычайно полезной: здесь я узнавала историю по-арциховски - вооружившись лопатой, прощупав руками, измеряя расстояния ногами, увидев и поняв, почему в далеком тринадцатом веке татаро-монголы не решились идти вглубь новгородской земли. Для меня, первокурсницы, и для всей моей последующей жизни и работы, участие в Новгородской археологической экспедиции имеет огромное значение нравственного порядка. Здесь я постигала опыт межличностного общения между людьми разного положения и социального статуса. Впечатляющие примеры являли своим отношением ко всем участникам экспедиции А.В. Арциховский, его заместитель Борис Николаевич Колчин, наш главный опекун Михаил Никанорович Кислов и воспитанные ими археологи-пятикурсники. Они умели самоотверженно работать и интересно отдыхать.
К приезду Арциховского в экспедицию всегда готовились веселые «капустники», после которых Артемий Владимирович непременно просил исполнить факультетские песни. С неизменным восторгом он принимал известную песню археологов с таким куплетом: «А Валя Янин лишнее съел, и у него живот болел. А Боря Колчин со взглядом волчьим его повесить повелел». Наши выходные дни посвящались экскурсиям по достопримечательностям Новгородской земли. Нас предупреждали, что в иные места мы можем добраться только на телегах – только на Каюрке из хозяйства экспедиции.
 Чтобы наверняка – только пешком. Мы же из МГУ! Пренебрегая советами аборигенов, попадали-таки мы в трудно одолеваемые трясины. вот в такие ситуации: на фотографии с нами, девочками, стараются вытащить машину из трясины Борис Николаевич Колчин и Костя Гамазков. «Направляет» наши усилия Черных Володя: оглоблями + усилия Кости Гамазкова, Бориса Николаевича Колчина, кучи девушек вытягивали мы свой грузовик из трясины.
За редким исключением, наши руководители всегда были с нами и в труде, и в веселье.