Оазисы добра и правды в моих университетах - 2

Мы пока пребывали у Веры в селе Спас. Это село стояло на пригорке, и вечерами, сидя на порожке этого дома, мы рассматривали широкую панораму сияющей разноцветными огнями вечерней Москвы.
От Веры 1 сентября 1954 года мы с Люсей поехали на первое наше занятие в университете. Пока мы поднимались на второй этаж учебного корпуса истфака, в лекционную аудиторию нас провожали громкими приветствиями старшекурсники, стоявшие по обе стороны лестницы. Первую лекцию торжественно читал Борис Александрович Рыбаков (см. фото администрации факультета). По окончании лекции мы познакомились с составом своей группы и нашим куратором – аспирантом Юрием Мельниковым. Прихрамывающий, опирающийся на трость, он всем своим обликом, видом, манерой разговаривать напоминал Артура Ривареса, героя романа Э.Л. Войнич «Овод».
Посвящение нас в студенты состоялось в ближайшее воскресенье в одинцовских лесах. Руководил всем мероприятием пятикурсник, красавец Володя Дмитренко – предмет тайного обожания многих девушек истфака 1-5 курсов. Мы плотно заполнили два вагона электрички, отправлявшейся с Белорусского вокзала. В первом вагоне настроение создавал бессменный гармонист истфака Иван Щедров, в нашем вагоне - пятикурсник Володя Крылов. Когда в наш набитый до отказа вагон явились контролеры, Володя, сорвав с головы кепку, призвал: «Подайте на пользу мировой революции!» Контролеры рассмеялись и отправились дальше. На станцию мы прибыли ночью и «тропою тайной меж берез», скорее, без всяких троп пробирались к месту, выбранному для проведения торжества. Днем были факультетские песни под сопровождение гармони Ивана Щедрова, был импровизированный концерт, спортивные состязания, сборы опят и вкусное жаркое из грибов и заимствованной на колхозных полях картошки.
Начались наши студенческие будни, радостные и горестные, но всегда поучительные. Первое дисциплинарное внушение сделал нам Александр Георгиевич Бокщанин (см. фото администрации факультета). «Молодые люди, - на первой своей лекции обратился он к не угомонившейся аудитории, - в двух случаях воспитанная аудитория прекращает разговоры: когда лектор подходит к кафедре и когда в театре оркестр начинает исполнение увертюры». В сугубо интеллигентной форме проделал это известный этнограф С.А. Токарев. В нашей группе он проводил семинарские занятия. Знакомясь с нами, он увлекательно рассказывал о своих путешествиях. По ходу его рассказа Нигмет Казетов повторял: «Правильно, Сергей Александрович». – «Благодарю Вас!» - ответил именитый профессор. Мы хмыкнули, но Нигмет не уловил прозвучавшей в его ответе иронии.
По-своему просвещал и воспитывал нас, советских атеистов, Сергей Данилович Сказкин (см. фото администрации факультета). На зачете он предложил мне раскрыть содержание иконы Андрея Рублева «Троица». Он долго смеялся, услышав от меня имевшуюся в советской литературе интерпретацию этого творения Рублева. Потом назвал мне имя и отчество сотрудницы нашей факультетской библиотеки и труд, который я должна была у нее спросить, чтобы просветиться. Сергей Данилович поставил мне зачет, не проверяя, прочитала ли я указанную им работу. Он знал, что в процессе познания важен толчок в нужном направлении, и ищущий непременно придет к истине. Иначе действовала Мария Ивановна Орлова, читавшая нам курс лекций по новейшей истории Германии. Она прошла войну и действовала на нас прямо, резко, не сентиментальничая. Комбат, да и только.