Оазисы добра и правды в моих университетах - 1

Часть II. 1954-1970. Оазисы добра и правды в моих университетах.


Продолжая мое повествование, напомню своим читателям слова Алеши Карамазова, сказанные им на похоронах Илюшечки: «Если много набрать таких воспоминаний с собою в жизнь, то спасен человек на всю жизнь». Ф.М. Достоевский. Роман «Братья Карамазовы». Эпилог.III. Речь у камня.

В АLMA  MATER  MГУ

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца»
Б.Л. Пастернак

 

Важнейшей вехой на этом моем пути был Московский государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова. 1954-59. Откровенно говоря, даже в своих мечтах о продолжении образования мы с Люсей Пастрюлиной не связывали его с МГУ. Университет казался нам недосягаемой вершиной. На наших глазах ее покорили известные нам воспитанники детского дома в Рудне. Но ведь это были Фагузов, Фукс, Езерский и Кленов! Мы не решались встать в одну шеренгу с ними. Скромные представители глубинки провинциальной России, мы планировали поступить в Рязанский пединститут, который уже заканчивали несколько девушек из Руднянского детского дома. Провидение действовало в лице наших попутчиков по купе. Мы разговорились с ними, и они посоветовали нам ехать в Москву, в один голос утверждая: «Вы ничего не теряете от этой поездки, а в Рязань вы всегда успеете вернуться». Так мы оказались в Москве.
Остановились мы с Люсей у ее сестры – Веры. Она снимала крохотную комнату в деревенском доме в селе Спас и работала после окончания учительского института в школе в Красногорске. Вначале мы попытались сдать документы в приемную комиссию педагогического института имени А.И. Герцена. Нас там огорошили, заявив о том, что мы должны поступать в этот институт на общих основаниях. Мы повезли свои документы в приемную комиссию МГУ. Она размещалась в актовом зале на Моховой – сейчас это территория института стран Азии и Африки. Нас приняли очень тепло и сообщили, что отборочное собеседование состоится в здании истфака на улице Герцена 5 девятого августа. Провидению было угодно еще и то, чтобы в том 1954 году собиранием будущих историков занялся сам декан исторического факультета МГУ ученый с мировым именем Артемий Владимирович Арциховский, замечательный ученый и исключительный человек. Тогда он поставил перед собой задачу - собрать со всех концов нашей огромной страны способную молодежь, и сам возглавил приемную комиссию. 23 абитуриента претендовало в то лето на одно место в общем конкурсе и 9 в конкурсе среди медалистов.
В назначенный день и час мы с Люсей стояли в толпе медалистов, заполнивших лестничную площадку второго этажа слева у кафедры, как потом мы узнали, истории СССР периода феодализма. Медалисты-москвичи громко обсуждали исторические и культурные достопримечательности Москвы. Мы, представители далеких глубинок нашей страны, цепенели от страха своего неведения о том, сколько коней на фронтоне Большого театра, кто основал Третьяковку и т.д. и т.п.
Но в «страшную» аудиторию мы все-таки решились войти. В аудитории стоял длинный стол, по одну сторону которого сидели преподаватели, по другую – конкурсанты. Мы с Люсей оказались перед Артемием Владимировичем. Он быстро уловил пробелы в наших исторических познаниях. Не думаю, что не было пробелов в познаниях столичных абитуриентов. Но лично мне по окончании беседы Артемий Владимирович сказал, что грамотный историк должен знать не менее пятисот дат и рассказал, как он записывал известные ему исторические даты на стене комнаты, в которой проживал. Грамотный историк, продолжал Артемий Владимирович, должен уметь назвать имена тех, кто в те или иные годы творил историю. Я все поняла, но все-таки отважилась спросить: «На что мы можем рассчитывать?» Люся тоже беседовала с Артемием Владимировичем. Он хорошо запомнил нас обеих. Позже мне стало известно, что он знал имена и отчества всех студентов факультета с 1 по 5 курсы. На факультете ходили легенды о его феноменальной памяти. В 1970 году, случайно встретив меня на Ленинских горах, тогда аспирантку истфака, он обратился ко мне, как и 15 лет назад, по имени и отчеству.
На мой вопрос Артемий Владимирович ответил: «Приходите в 16 часов – узнаете». В указанный час мы прибыли на факультет и обратились к секретарю приемной комиссии истфака. Он нашел в списке наши фамилии, против каждой стояло: «Рекомендована». «Что это означает?» - вновь осмелилась я. «Считайте, что вы приняты», - был ответ, составивший счастье нашей жизни. В августе 1954 года А.В. Арциховский и его коллеги по приемной комиссии определили тот состав нашего курса, который и 50 лет спустя после окончания истфака МГУ, я и мои однокурсники считаем нашим братством, а университет нашей alma mater. У меня единственной с нашего курса сохранилось свидетельство о моем «рождении», о моей дочерней принадлежности этой матери – мой студенческий билет.
После собеседования я поехала в Жирновск к Нине Петровне. Нужно было организовать ее поездку в отпуск, а остаться с ее детьми было некому. Пока я находилась в ее доме за хозяйку, приехал в Жирновск Федор Небензя, в следующем году заканчивавший в Минске медицинский институт. Мы хорошо знали друг друга по хутору Ново-Красино. Он предложил мне руку и сердце и целую ночь напрасно добивался нашей близости. Не испытывая никакого влечения, я отказалась от одного и от другого. В том виде, в каком передо мной встала постельная любовь и ее последствия в случае со Славой, я надолго потеряла интерес к обслуживанию позывов плоти, в том числе и к замужеству.
В конце августа я явилась в Москву. Перед моим устройством в общежитие Вера съездила со мной в Москву и купила мне в ЦУМе демисезонное пальто, которого у меня не было. Скромное – оно стоило 175 рублей. Но ведь покупалось оно на учительскую зарплату, весьма и весьма невысокую! Снабдила она меня и деньгами на первые дни – вручила 20 рублей. На них я смогла купить тетрадь, ручку и что-то оставить на транспорт.
Общежитие наше находилось в Сокольниках на улице Стромынка. Оно располагалось в солдатских казармах петровских времен, и проживали в нем, кроме студентов разных факультетов МГУ, студенты авиационного и энергетического институтов. Комнаты были довольно вместительными. В нашей, например, комнате обосновалось 14 первокурсниц.