Memuarist » Members » Stepan_Zhikharev » Дневник студента - 140

Дневник студента - 140

26.02.1806
Москва, Московская, Россия

26 февраля, понедельник.

Вот роман, так роман, которым снабдил меня добрый Платон Петрович Бекетов. Во-первых, одно имя героя уже приводит в трепет: Д_о_н_ _К_о_р_р_а_д_о_ _д_е_ _Г_е_р_р_е_р_а! А эпиграф? П_о_с_м_о_т_р_и_т_е, _п_о_с_м_о_т_р_и_т_е! В_с_е_ _з_а_к_о_н_ы _с_в_е_т_а_ _н_а_р_у_ш_е_н_ы, _у_з_ы_ _п_р_и_р_о_д_ы_ _п_р_е_р_в_а_н_ы, _д_р_е_в_н_я_я _в_р_а_ж_д_а_ _и_з_ _а_д_а_ _в_о_з_н_и_к_л_а! У-у! у-у! так мороз и подирает по коже! и однако ж этот роман -- сочинение очень доброго, миролюбивого и умного человека, бывшего нашего студента -- Г_н_е_д_и_ч_а. Некогда в университете его называли l'etudiant aux echasses {Студент на ходулях (франц.).}, или просто х_о_д_у_л_ь_н_и_к_о_м, потому что он любил говорить свысока и всякому незначительному обстоятельству и случаю придавал какую-то важность. Между прочим он замечателен был неутомимым своим прилежанием и терпением, любовью к древним языкам и страстью к некоторым трагедиям Шекспира и Шиллера, из которых наиболее восхищался "Гамлетом" и "Заговором Фиеско". X. А. Чеботарев очень уважал его, и когда, во избежание припадков подагры или хирагры, должен был, по предписанию врачей, решаться на сильный моцион, то одного только Гнедича приглашал с собою играть в бабки. В "Гамлете" особенно нравилась Гнедичу сцена привидения, а в "Фиеско" -- монолог Веррины, в котором этот беспощадный заговорщик (карикатура на Катона) говорит, что он "готов распороть себе брюхо, вымотать кишки, свить из них веревку и на ней удавиться!". Не бойсь не верится? Не угодно ли взглянуть? Трагедия напечатана у старого знакомца нашего Гари в 1803 г. и продается по цене неслыханной. И вот результатом этой страсти к "Гамлету" и "Фиеско" появился "Дон Коррадо де Геррера, или дух мщения и варварства испанцев"![1]

А Бородулин тут как тут: вышел роман, как обойтись без эпиграммы?

Коррадо говорит,

Что ш_т_у_к_у он такую сотворит,

Ч_т_о_ _л_о_п_н_е_т _а_д_ _с_о_ _с_м_е_х_у.

Он сделает потеху:

Все грешники лишатся ада,

Кроме читателей Коррада.

Натянул, злодей, крепко натянул, да как быть! подчас обмолвишься и вместо умной глупости скажешь глупость и пошлую.

Гнедич, который увлекался всем, что выходило из обыкновенного порядка вещей, который три раза прочитал "Телемахиду" от доски до доски и даже находил в ней бесподобные стихи, предпринял было сочинение какой-то драмы в 15 действиях, но не успел, по случаю отъезда своего в Петербург[2]. Когда приятели его, в особенности сметливый Алексей Юшневский, стали издеваться над его намерением, он доказал, что большие пьесы, в которых сюжет разделяется на несколько суток, совсем не диковина, что, не говоря уже о народных немецких представлениях, каковы, например, "Русалка" и проч., состоящих из трех и более частей, есть у Шиллера трагедия "Валленштейн" в двух частях[3], так же как и у Шекспира "Король Генрих" в трех; а наконец, в подтверждение своей мысли, он откопал в какой-то старой, завалявшейся книге, что в Италии (помнится, в Генуе) была представлена пьеса "Генрих IV" в 15 действиях и 3 частях; ее давали по три дня сряду и каждую часть под особым названием: 1) "Генрих, король наварский, при французском дворе", 2) "Генрих в лагере, или сражение при Иври" и 3) "Генрих IV на престоле, или торжественное вступление его в Париж".

А для чего вся эта театральная эрудиция, если не для извинения безрассудного литературного предприятия?

[1] Роман Н. И. Гнедича озаглавлен так: "Дон Коррадо де Геррера, или Дух мщения и гордости гишпанцев. Российское сочинение" (М., типогр. Пл. Бекетова, 1803). В предисловии Гнедич говорит, что "основание" для истории Дон Коррада он взял "из одной повести, где сочинитель, желая сделать Коррада героем оной, знакомит его с читателем так, как он знаком с жителями Луны, и, выставляя дела его, показывает одну только тень их, сказав между прочим, что Дон Коррадо был живою гробницею, пожирающею человечество". Цель Гнедича иная: "Приступая к сочинению сей повести, я более всего старался выставить страшную картину страшных дел Коррада, окончивши которую я сам трепетал в душе моей. Также я почел нужным описать жизнь героя со всеми ее подробностями, которые нужны, для того чтобы удовлетворить всему любопытству читателя". За всеми ужасами и злодействами, описанными, в этом романе, стоит идея борьбы с самовластием; недаром в предисловии говорится об испанском короле Филиппе II, "коего вся жизнь есть великая цепь злодейств. Бог, попустивший его царствовать 42 года, конечно, хотел показать, свое долготерпение. 50 000 невинных сделались жертвами суеверия и ярости Филипповой; 8 000 пали от руки его любимца, вельможи Альбы; и кто после этого усумнится о делах де Герреры?".

[2] Интерес Гнедича к "Телемахиде" Тредиаковского объясняется не тем, что он увлекался всем, выходившим "из обыкновенного порядка вещей", а другими причинами: "Можно почти наверное сказать, -- пишет современный исследователь, -- что чтение "Телемахиды" было связано у Гнедича с суждениями: о ней Радищева" (И. Н. Медведева. Гнедич в общественной и литература ной борьбе первой четверти XIX в. Диссертация, 1949). Имеются в виду слова Радищева о "Телемахиде" в его "Путешествии из Петербурга в Москву" (глава "Тверь"). Радищев говорил, что, когда будет создан русский гекзаметр, тогда Тредиаковского "выроют из поросшей мхом могилы забвения". Это оправдалось на Гнедиче -- переводчике "Илиады". К словам в "Путешествии" надо прибавить позднейшее сочинение Радищева о Тредиаковском -- "Памятник дактилохореическому витязю", появившееся в посмертном "Собрании" (1811 г.); заключительная часть этого сочинения называется "Апология Тилимахиды и шестистопов". Комментатор говорит: "Апология сыграла большую роль в известных спорах о гексаметре (а заодно и о "русском складе"), которые составляют такой важный эпизод в истории русской поэзии 1810--1820 гг. (Востоков, В. Капнист, Гнедич, Уваров и др.). А так как в этих спорах родился новый русский гексаметр XIX в., то "Апология" является связующим звеном между гексаметром Тредиаковского и гексаметрами Гнедича--Жуковского" (А. Н. Радищев, Полн. собр. соч., т. II, 1941, стр. 397).

[3] Жихарев ошибся: трагедия Шиллера "Валленштейн" состоит не из двух, а, из трех частей (трилогия). Первая -- "Лагерь Валленштейна", вторая -- "Пикколомини", третья -- "Смерть Валленштейна".

21.10.2020 в 13:26