Autoren

1571
 

Aufzeichnungen

220413
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Longin_Panteleev » "Земля и воля" - 22

"Земля и воля" - 22

01.09.1863
С.-Петербург, Ленинградская, Россия

 Как смотрели на нас люди с либеральными взглядами, но совершенно далекие от каких-нибудь активных проявлений оппозиции? Трудно ответить на этот вопрос, так как приходится основываться исключительно на воспоминаниях, относящихся к личным знакомствам, не особенно, конечно, обширным. Припоминаю, напр., П. Н. Латкина, золотопромышленника из средних, он жил в Петербурге. П. Ник. был человек с университетским образованием, в 1848 г. бывал на вечерах Петрашевского; в начале 60-х гг. у него по четвергам собиралось много передовой молодежи. Дашь ему, бывало, прокламацию; прочитает он ее, погладит свою бороду несколько раз, да и проговорит: "Ох, молодой народ, молодой народ, не миновать вам сибирки". Или: "Как-то вы станете петь, как потолкаетесь да потретесь в жизни". Если не такие точно, то одинаковые им по смыслу слова приходилось частенько выслушивать; враждебно к нам не относились, а скорее, несмотря на нашу молодость, с интересом [Стоило мне летом 1862 г. случайно встретиться в Вологде с Н. М. Орловым (сын декабриста, тогда числился полковником по армии), как он пригласил меня бывать у него в Петербурге, где он тогда постоянно жил. Я изредка и бывал у него, даже обедал; Н. М. Орлов охотно сообщал мне разные новости из высших правительственных сфер, от него я получил проект земских учреждений. А надо сказать, Н. М. Орлов если и был либерал, то до крайности умеренного оттенка, он скорее примыкал к фракции Платонова (царскосельского предводителя дворянства). В 1863 г. было открыто петербургское губернское дворянское собрание; в числе предметов, подлежавших обсуждению, был и проект земских учреждений. Но на предшествующем собрании Платонов заявил, что в будущем собрании он внесет предложение о созвании земского собора. Хотя состав петербургского дворянского собрания и не мог внушать правительству больших опасений, несмотря на то, что губернским предводителем был кн. Щербатов (бывший попечитель С.-Петербургского округа), все же оно нашло нужным принять меры к устранению, без большого шума, предложения Платонова: было указано на несвоевременность его ввиду политических обстоятельств (разгар дипломатической кампании в пользу поляков), а затем дворянству напомнили, что за ним состоит долг в несколько сот тысяч (еще от времени постройки дома собрания). И состоялся компромисс -- правительство поставило крест долгу, а Платонова уговорили не вносить своего заявления. Это мне также рассказывал Орлов. (Прим. Л. Ф. Пантелеева)] и благожелательно. Раз к Пребстингу (тогда был за обер-прокурорским столом, умер сенатором) обратился будущий мой тесть с очень серьезным вопросом обо мне; Пребстинг дал самый лучший отзыв, хотя и прибавил: "Только у него всегда все карманы набиты прокламациями". Тот же тесть, В. Н. Латкин, по поводу одного некрасивого дела, в котором попались молодые горные инженеры (Белоха и Отт), приставленные на Монетном дворе к переделке золота, выразился так: "Не только погубили свою карьеру, но не могут иметь и того нравственного удовлетворения, что пострадали за идею, за честные намерения". В разгар моей конспиративной деятельности давал я уроки у одной вдовы, генеральши (Ермоловой); она была умная женщина, начитанная и охотно пускалась в обсуждение текущих общественных событий; конечно, исходя из разных отправных точек, мы редко соглашались в заключениях. Раз в каком-то споре она и говорит: "Я не красная, но, по совести, ничего не могу иметь против красных, ведь они работают для нас, расчищают нам дорогу, умеренным либералам". Вероятно, так думала не одна Мария Григорьевна, трое сыновей которой сделали очень видную карьеру; А. С. (бывший министр) ее сын.

 Если М. Г. питала несколько преувеличенные надежды, то это не удивительно, -- в известных кругах, с которыми она соприкасалась по своему положению, проявлялись, наоборот, даже чрезмерные страхи за будущее. Характерный рассказ в этом отношении можно встретить у В. И. Модестова ("Воспоминания о В. Г. Васильевском", "Журнал министерства народного просвещения", 1902 г., No 1) о разговоре с академиком Билярским. А вот не менее интересный случай, документально мне известный. Арестованный в начале лета 1862 г. студент Баллод не знал, что его товарищ Н. И. Жуковский (несколько лет тому назад умерший эмигрант) бежал за границу; между тем по разным обстоятельствам для Баллода было крайне важно это знать. Раз вызывают его в следственную комиссию; там оказался только один член -- Жданов (впоследствии сенатор). "Вы, пожалуй, меня не узнаете, -- начал Жданов, -- ранее вы всегда меня видели при ленте и орденах, -- поговорим запросто о вашем деле, оно очень серьезно, но я постараюсь помочь вам". И с этими словами Жданов вынул из кармана номер "Колокола", где сам Жуковский сообщал о своем побеге за границу. "Но вы меня не забудьте, -- сказал Жданов, -- когда ваша партия восторжествует; ведь я уже стар и опасен для вас быть не могу".

 Мне часто приходилось встречать некоторых из бывших членов "Земли и воли", которым выпала судьба отбыть более или менее продолжительные сроки в Сибири. Конечно, это были уже не те горячие юноши, какими я знал их в начале 60-х гг.; но никто из них не открещивался от своих прошлых увлечений, не говорил, как Судакевич, что все это давно прошло и незачем вспоминать; все они, наоборот, свидетельствовали, что духовно считают себя связанными с 60-ми гг. А некоторым их увлечения обошлись очень и очень дорого. Вспоминается, например, Болеслав Петрович Шестакович; ему было около двадцати двух лет, когда он попал в Сибирь; сначала благодаря его деловитости ему жилось недурно; но потом по милости одной дрянной местной интриги был переведен в Нарым, крайне захолустный город на севере Западной Сибири; и там с семьей, без всяких средств (тогда не назначали политическим ссыльным никакого пособия от казны), прожил несколько тяжелых лет. С Сибирью он сжился настолько, что и теперь в ней остается. Замечательные деловые способности, такт и нравственная безупречность везде его выдвигали и внушали к нему уважение. То же самое должен сказать о Стахевиче; [Я не знаю в точности, принадлежал ли Стахевич к "Земле и воле", так как он был арестован очень рано; конфирмован 30 декабря 1863 г. на шесть лет в каторжные работы за "злоумышленное распространение возмутительного воззвания". Теперь он живет в России. См. мой некролог о Стахевиче ("Наш век", весной 1918 г.). (Прим. Л. Ф. Пантелеева)] впрочем, если бы вздумал делать исключения, то затруднился бы в выборе.

 Да и не все уцелевшие, окунувшись в реальную жизнь, утопили в ней без остатка свои юношеские мечты. Кто с полным уважением, у многих доходящим до благоговения, не вспоминает А. Я. Герда не только как выдающегося педагога, но и как человека нравственно стойкого, всегда и во всех старавшегося поддержать веру в идеал?

 Или недавно опущенный в землю Н. Ф. Бунаков (он мною в Вологде летом 1862 г. был приобщен к "Земле и воле"), с лишком сорокалетняя культурно-просветительная деятельность которого у всех еще в живой и близкой памяти.

 И таких людей, в свое время принадлежавших к "Земле и воле", я мог бы указать немало; будущий историк нашей общественности добросовестно признает за некоторыми из них несомненные заслуги.

10.06.2020 в 15:40


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright Свободное копирование
Любое использование материалов данного сайта приветствуется. Наши источники - общедоступные ресурсы, а также семейные архивы авторов. Мы считаем, что эти сведения должны быть свободными для чтения и распространения без ограничений. Это честная история от очевидцев, которую надо знать, сохранять и передавать следующим поколениям.
© 2011-2025, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame