На Памирах - 29

6 июля.  Охотники опять отправились в горы. Утро было великолепное, но с полудня подуло снова холодом, загремел гром и полил сильнейший дождь с градом; теперь моросить, словно у нас в России в глубокую осень. Цветут незабудки голубые, розовые, белые.

Сейчас вернулся муж мокрый, голодный, но гордый, как здешний волостной: он убил киика-козла [1] лет пяти, с прекрасными рогами. Он говорить, что так волновался, стреляя в стадо, что дрожавшие руки не могли справиться с ружьем и только восьмым выстрелом экспресною пулею свалил козла, который и упал на месте, словно пораженный громом. Охотники увидали стадо давно, когда еще взбирались на гору, но стрелять было неудобно; поднявшись же наверх, они потеряли было его из виду, но киргиз вскоре заметил, что киики спустились вниз и успел указать на них охотникам. М — в дал два выстрела, но промахнулся, тогда поднял пальбу и муж. Замечательно, что вначале канонады стадо не пыталось скрыться, а лишь растерянно топталось на месте и смотрело во все стороны, очевидно не понимая, в чем дело.

Пуля вошла козлу в правое плечо, которое и раздробило, так что скелет испорчен, не годится и шкура для чучела, так как убитое животное тащили волоком по камням вниз.

Зрение киргиза поразительно, как по своей дальнозоркости, так и по привычке различать предметы на громадных расстояниях: киргизы всегда первые указывали дичь и лишь тогда наши солдаты, обладающие также привычным, выдающимся зрением, замечали указанное стадо; остальным же удавалось отличить его от окружающей обстановки на более близком расстоянии.

Завтра нам предстоит, по-видимому, довольно трудный перевал через Талдык, с крутым спуском.

 Бог мой, что сталось с нашими, вначале довольно приличными костюмами. Сверх истрепанных черкесок приходится от холода нацеплять на себя платье, с черкесками ничего общего не имеющее: так, для пребывания в юрте я надеваю сверху свою черную драповую кофточку с модными широкими рукавами; на голове красуется преглупая сартская тюбетейка, в которой приходится и спать; громадные мужнины охотничьи сапоги, порыжелые от дряхлости и обильно смазанные салом, также мало способствуют изяществу моего костюма, а когда я на Памирах облекусь в широчайшие кожаные чембары, в которые, по примеру туземцев, запрячу полы своей черкески, живописность последнего приспособления, вероятно, затмит собою теперешнюю. Холод и дикая обстановка решительно парализуют даже самые слабые стремления к изяществу.