Параджанов - 1

В 1968-м году, когда меня выгнали из Университета, мне пришлось возвратиться в Киев, где я уже много лет не жил… У меня здесь оставалось не так много знакомых: но вот Кодрянская и Сац попросили заехать к Некрасову, с которым я виделся еще в Москве. Кодрянская, которая познакомилась с ним в Париже, просто привезла или купила в «Березке» бутылку коньяка «Rémy Martin» для Виктора Платоновича.

У Некрасова же началась приведшая меня к Параджанову одна забавная история. Незадолго до этого в Киеве умер  необычайно талантливый самодеятельный художник, который был до революции уланом. У меня потом был его автопортрет с подписью «Улан Черняховский». После революции он работал трамвайным кондуктором. Кстати говоря, в фильме «Тени забытых предков» крутятся флюгеры его работы, а не галицийские флюгеры, как можно подумать. Он писал замечательные, очень точные по рисунку и цвету, по своей внутренней насыщенности картины, хотя, конечно, никогда не учился живописи. Его манера была схожа с живописью Анри Руссо, но, может быть, он был художником даже более крупным, чем Руссо. У него какие-то очень серьезные и необычайной красоты картины, которые как раз Виктор Платонович впервые мне показал. Это были в основном очень крупные фанерки с зеброй, «Аленушкой и Иванушкой на сером волке» и другие, потому что ничего, кроме фанеры, у Черняховского не было. Черняховского «открыли» киевские художники, несколько лет он был очень популярен в Киеве, потом интерес к нему пропал и ко времени моего приезда его картинами известная домработница Некрасова Ганя закрывала матрасы, вынесенные на балкон, и матрасы не намокали. Виктор Платонович вытащил с балкона и показал мне эти картины, мне они очень понравились, и он тут же мне их подарил. И сказал, что у Параджанова тоже есть вещи «Улана». Можно сказать, что с Черняховского начались два моих главных киевских знакомства.

Вскоре кто-то меня привез к Сергею. У него на кухне действительно висела гигантская картина под названием «Провинция». Это был какой-то хоровод на синем фоне, где всё сияло. В виде исключения работа была сделана на холсте (но от сшитых мешков, конечно). Это было замечательно красиво и интересно — но владелец на этой картине записывал телефоны своих знакомых. Параджанов даже сказал, что другие картины Черняховского у него когда-то были, но он их кому-то уже раздал и может назвать только имена владельцев.

Один из киевских художников и был первооткрывателем Черняховского. Но со времени его открытия прошло лет семь, Черняховский умер, его сарай, где он оборудовал мастерскую, разорили, вдова поторопилась избавиться от следов глупого занятия мужа, и тут в Киев приехал я, которому охотно раздаривали остатки его уцелевших поразительных картин и флюгеров. Так или иначе, я с этим от Параджанова ушел.

Киев — маленький город, все друг друга знают. И естественно, я начал ругать Параджанова, что он портит картины серьезных художников. До него быстро дошли слухи. К сожалению, он стер все свои телефоны, а недели через три неожиданно прислал с двумя какими-то мальчишками эту картину мне в подарок. Сейчас она, как и другие вещи Черняховского, у одного моего приятеля в Киеве. И он готов подарить их в Музей Параджанова в Киеве или в Ереване, но никто не хочет брать — Черняховский опять забыт, картины его никому они не интересны. А между тем, «Провинция» — подлинная вещь из Сережиной кухни, и к тому же замечательной красоты. Я собрал, вероятно, около десятка вещей Черняховского от Некрасова, Параджанова, от разных художников. У  московского оператора Саши Дубинского нашел «Зебру» - он увез ее когда-то, получив от Сергея, в Москву и заказал роскошную раму. К сожалению, все картины остались в Киеве, почти никто их не видит. А как они сияли у меня на стенах рядом с Ларионовым, Гуро, Малевичем и Богомазовыми и какое впечатление произвели на Поповых, когда они приехали ко мне в Киев.

И вот так, от «Провинции» Черняховского, которая потом много лет висела у меня, началось и продолжалось наше знакомство с Сергеем Параджановым. Буквально в двадцати шагах от нас с мамой (за оградой института) жила его бывшая жена Светлана с сыном, в новом доме на улице Шулявской. Наверное, о Сергее рассказывать можно много или мало — и то, и другое всегда не очень просто, потому что все, что с ним связано, было непросто.