Коллекция как спасение. Люди сдавшиеся и несдавшиеся - 15

Но уж если я упомянул Володю Тетерятникова то, конечно, надо рассказать и о нем, хотя он был частью совсем другого круга чем Поповы, Вертинские и Пахомов.

Володя был достаточно молодым, но, видимо, высоко ценимым реставратором музея имени Рублева, да и не только его. Мне он рассказывал, как вез в портфеле из Киева в Москву для реставрации драгоценные синайские иконы — энкаустики VII — VIII века, привезенные в Россию Успенским. Уехал Володя, конечно, не в Израиль, а в США, успешно продолжал там коллекционную и экспертную деятельность, и как сказал мне однажды, был экспертом Жаклин Кеннеди. Но для русской культуры особенно любопытными были два связанных с ним судебных процесса, хотя результаты обоих не бесспорно ясны.

Первый произошел из-за объявленной фирмой Кристи распродажи русских икон из коллекции Хана — американского миллионера, который в 1930-е годы, в отличие от Мэллона и Гульбекяна, покупал в Советском Союзе, официально, через правительственные органы (как шла и распродажа шедевров Эрмитажа) только произведения древнерусского искусства. И это тоже были бесспорные шедевры. По заверению советских продавцов эти доски не были сняты со стен Русского музея, Новгородского музея, Третьяковской галереи, но были собраны из закрываемых древних монастырей и храмов, и были близки к величайшим русским иконам: Ярославской Оранте из Третьяковки, Петру и Павлу из Новгорода, Борису и Глебу из Русского музея. Хан был убежден, что именно он совершил наиболее удачную покупку у распродававшего национальные богатства советского правительства. Купленные им русские иконы превосходили по своему художественному и духовному уровню все известные картины итальянского Треченто и Кватроченто и к тому же стоили все же много дешевле, чем купленные Мэллоном из Эрмитажа Рафаэли, Рубенс и Веласкес. По условиям покупки и Мэллон, и Хан, и другие «скупщики краденного» не должны были публично объявлять о своих приобретениях. В СССР продаваемые картины из Эрмитажа повезли на выставку в Москву, потом выставка закрылась и даже музейщики (кроме особо доверенных — в их числе был Тройницкий) много лет считали, что картины где-то в пути: москвичи считали, что они вернулись в Ленинград, ленинградцы — что они все еще едут из Москвы. На самом деле они уже давно были в США. Мэллон плохо хранил секреты и какие-то слухи проникали в печать, но даже Александр Бенуа в Париже их яростно опровергал — будучи, вероятно, жертвой дезинформации, подброшенной из СССР, а главное будучи не в силах допустить даже возможности такого варварства в России. Умирая, он в бреду еще вел экскурсию по Эрмитажу.

Я помню, как передавали из рук в руки номер журнала — «Америка», где были опубликована статья о коллекции посла Буллита: венчальная корона русских царей из бриллиантовых поясов Екатерины, часы царя Алексея Михайловича и многое другое, купленное, как было сказано в антикварных магазинах Москвы и Ленинграда. Оружейная палата и Эрмитаж были превращены в антикварные магазины.

Хан хранил свои секреты более надежно, но после его смерти наследники предпочли делить между собой не драгоценные иконы, а деньги, и «Кристи» устроил сенсационную предаукционную их демонстрацию. Тетерятников, побывавший на ней, опубликовал, кажется, в «Нью-Йорк Таймс» статью, где утверждал, что все иконы — фальшивые. У владельцев были официальные документы советского правительства и экспертизы, полученные в 30-е годы в Москве, и «Кристи» подал в суд на Тетерятникова. Несмотря на все давление гигантского торгового дома Володе удалось доказать, что ни одна из икон не была написана в XII-XIV веке, зато одна из них была написана на филенке от двери XIX века. Володя долго занимался этой историей, выяснил, что Игорь Грабарь, конечно, из патриотических соображений, но, бесспорно с благословения советского руководства, организовал группу старых реставраторов, по преимуществу из старообрядческих семей, где и пятьдесят, и сто лет до этого частью как подделки для коллекционеров, частью как имитации для староверов повторялись и варьировались дониконианские русские иконы. Меня Володя через общих знакомых расспрашивал, что я помню о Тюлине, который не только сам был величайшим знатоком, реставратором и коллекционером, но принадлежал к старообрядческой династии художников: его отец во главе иконописной артели восстанавливал перед революцией один из иконостасов Успенского собора Московского Кремля. Собранная Грабарем бригада и изготовила несколько десятков шедевров, которые советское правительство с удовольствием и успехом продало, может быть потому, что в русских иконах тогда, да и сейчас, на Западе мало кто понимает. От обвинений Тетерятникова в злостной клевете, суд Володю оправдал. Володе удалось представить даже какие-то документы и свидетельские показания о проделанной Грабарем с его бригадой гигантской работе. Остается неясным, как советское правительство объяснило массовое производство и продажу фальшивых икон и как расплатилось с обманутыми наследниками Хана.