Вхождение в профессию

  Я уже говорила, что театр с детства стал едва ли не главным моим увлечением, благо я часто в нем бывала. "Синюю птицу" во МХАТЕ посмотрела года в четыре, и (как странно отбирает память!) запомнила больше всего момент, казалось бы, совершенно второстепенный. Во дворце Ночи Тильтиль ищет Синюю птицу, открывая одну за другой запертые двери. За одной из них, в пещере, оказываются Войны. "Никогда еще не были они так ужасны и так сильны, как теперь..." - говорила Ночь, и слова ее звучали как нельзя более актуально в 40-е годы: война еще не кончилась. За приоткрытой дверью на фоне красного зарева возникала контражуром огромная черная фигура. Она зримо давила спиной на дверь, пытаясь открыть ее пошире, и Тильтилю со товарищи еле-еле удавалось снова захлопнуть дверь. Страшная эта картинка так и стоит перед глазами. Более того, я вспоминаю ее всякий раз, когда на спектаклях в Опере гаснет свет и возникает стоящая спиной темная фигура дирижера, совершающего энергичные пассы палочкой.

  Кроме "Синей птицы", неизгладимый след уже в более позднем возрасте, в 1952 году, оставил Николай Мордвинов в спектакле Театра Моссовета "Маскарад". Его Арбенин потрясал, прежде всего, нездешним благородством и великолепием манер. Одной детали было достаточно, чтобы потрясти мое воображение: как он привычным и бесконечно изящным жестом вскрывал новую карточную колоду и барственно-небрежно отправлял через плечо на пол бумажную обертку. Непонятно почему и откуда, но мне было известно, что именно так и только так должно производиться этой действие. Это мгновение хотелось остановить немедленно. И любой ценой. "Мама,- сказала я,- давай поменяемся в его квартиру". Мама не удивилась и даже быстро выяснила в своем Министерстве культуры, что Мордвинов тоже живет в коммуналке, и, следовательно, вариант возможен.

  Особую роль в моих дальнейших предпочтениях сыграло регулярное посещение Отчетных концертов во время Декад и дней литературы и искусства народов СССР. Всего с 1936 по 1965 годы было проведено 37 декад всех союзных и 9 декад автономных республик. И чем активнее и насильственнее проходил процесс колонизации и русификации в республиках, тем помпезнее и богаче проводились заключительные концерты: в Большом театре или в Колонном зале, роскошно изданные программки, пышное убранство сцены. Надо сказать, что в те годы я без всякого интереса и даже с легким презрением относилась к официальному русскому народному искусству, олицетворением которого был, прежде всего, Хор имени Пятницкого с его агрессивным патриотизмом. Наверное, тогда, за железным занавесом мы были больше устремлены вовне, чем внутрь, да и дозы ежедневного потребления Хора Пятницкого по радио были слишком велики.

  Декады предлагали другие краски, другие звуки, другие ритмы. Кроме официального искусства (хотя и менее великодержавного, чем русское народное) в Москву везли все самое талантливое, и не только в сфере профессиональной, но и самодеятельной. Своего рода - Выставка достижений на сцене. И, возможно, с тех самых пор я привыкла внимательно следить за тем, что происходит в театральном искусстве национальных наших республик, к которому как раз большинство нашей публики испытывало чаще всего, - то самое легкое презрение. И которое в разное время в разных местах будет поражать на протяжении всей моей творческой жизни мощными всплесками творческой энергии.

  Итак, в 24 года я оказалась без работы и с большим количеством времени для размышлений о бренности всего земного и для изучения французского языка. И работы хотелось, связанной именно с французским языком. По наводке кого-то из знакомых нашла очень забавное место - преподавателя французского языка в Учебном комбинате Главного Управления торговли Мосгорисполкома. В трех учебных точках - универмагах "Москва", "Детский мир" и ГУМ мне надлежало восполнять недостатки школьного образования у продавщиц. Как правило, это были молодые и амбициозные девушки. Знание иностранного языка сулило им продвижение по службе (в больших московских центральных магазинах резко увеличилось количество иностранных покупателей). Были и чисто личные расчеты. Так, в ГУМе запомнилась стройная рыжеволосая девушка. Ей французский язык был необходим, чтобы общаться с африканским любовником, на которого она рассчитывала как на будущего мужа. В качестве дополнительного учебного пособия она приносила на занятия письма своего возлюбленного, весьма страстные и романтические. И мы разбирали лексически и грамматически фразы типа: "Я ищу тебя повсюду, но не нахожу в своей постели". И смешная подпись: Твоя шоколадка.

  В рабочих визитах в универмаги была, разумеется, своя прелесть: иногда как раз в это время что-то "выбрасывали". Так, на долгую память о недолгом моем пребывании в Учебном комбинате остались у меня нечаянно купленные в "Москве" английские туфли на шпильках - цвета запекшейся крови с длинной щелью сбоку, украшенной пуговкой.