Про маму - 2

   Пела мама обычно за работой - штопкой, глажкой. Или когда мастерила шляпки из материала заказчика. Откуда-то (скорее всего от тети Веры) нам досталась деревянная болванка, на которую, она, предварительно распарив, натягивала фетр, прибивая гвоздиками и тем самым придавая форму, а потом создавала свои маленькие шедевры для заказчиц, подрабатывая нам на жизнь, довольно нищенскую. Недавно в фильме про Коко Шанель узнала, что та тоже начинала со шляпок, но показанные в фильме модели не впечатлили: у мамы было интереснее. Она экспериментировала в основном с полями, помещая их то вертикально, то вкруговую, то под углом, находя бесконечно разные варианты изгибов, то двумя будочками над ушами, то крылышками, как на сандалиях Меркурия. Из обрезков цветной кожи и замши, из покрашенных ею же деревянных бусин делала и нашивала изящные украшения в виде резных листиков, лепестков, ягод. Получалось всегда шикарно, потому что вкус у мамы был безупречный, а фантазия неиссякаемая. Пела за делом, но читала по книжке только в свободное время. Это был отдельный ритуал. Мама надевала синий стеганый халат с поясом-шнуром (как уж он у нее сохранился от довоенной жизни при всех наших военных скитаниях!?), зажигала настольную лампу под зеленым абажуром, закуривала папиросу Беломор или Любительскую и начиналось волшебство.

   У нас была хорошая библиотека (отец собирал, но в голодные послевоенные годы почти всё ушло к букинистам), а у мамы был не только талант чтицы, но и прекрасный вкус. Мне доставалось все самое лучшее в литературе и в самом лучшем, мамином исполнении.

   Мой роман с книгами имел определенные вехи и потрясения. Самое раннее визуальное воспоминание - два огромных тома, принесенные отцом. Оба в тесненных кожаных переплетах, с золотым обрезом, металлическими застежками (что особенно меня потрясло), со специальными как бы раскладными подставками и с удивительными картинками. Мне было года четыре, я не знала, что это, и только годы спустя спросила у отца, когда он уже вернулся после лагерей и запрета на Москву, что это было. Оказалось, - "Рейнеке-Лис" и Библия с иллюстрациями Доре. Отец как принес, так и унес назад эти книги (должно быть, дорого за них просили), а я на всю жизнь их запомнила.

  Книжный голод наступил, когда ушла к букинистам чуть ли не вся домашняя библиотека (отец сидел с 1944 года, мама зарабатывала скудно). И в первых классах школы состоялась моя встреча с другим книжным чудом. Мы были в гостях у маминой приятельницы Наташи Фокиной. В Тарасовке, в старом доме. И там стоял шкаф, битком набитый старыми книгами. Преимущественно дореволюционными. Преимущественно детскими. Как всегда, не хватило времени, чтобы хотя бы хорошенько рассмотреть все обложки - нарядные, коленкоровые, с золотыми тиснеными буквами, другие - с картинками. Чуть ли не вся Золотая библиотека Товарищества М.О.Вольф в характерных красных обложках. Я как присела у шкафа, так больше ничего в доме и не увидела. Там была вся серия Луизы Олькот про маленьких женщин и маленьких мужчин и про то, как они стали взрослыми, "Школьный год" де Амичиса, "Маленький человек" Доде, "Маленький лорд Фаунтлерой" Бёрнета, "Каникулы" Графини де Сегюр, Русские народные сказки, много-много запрещенной Чарской, да разве все перечислишь!

   Слава богу, Наташа давала книги читать. Тогда еще не наступили времена страшного книжного дефицита, когда в домах у счастливых обладателей библиотек можно было увидеть на книжных полках такой стандартный текст:

   Не шарь по полкам жадным взглядам

   Здесь не даются книги на дом

   Лишь только явный идиот

   Знакомым книги отдает.

  Увы, очень многие из этих "старорежимных" - да, наивных, да, сентиментальных, "идеологически невыдержанных", но таких добрых и справедливых книжек, - оказались недоступны моему и более поздним поколениям юных читателей. Если только родители не позаботились об их просвещении. Мои позаботились.