Сибирь - 3

16

В ноябре 1939 года под предлогом того, что финская граница проходит всего в тридцати двух километрах от Ленинграда, Советский Союз начал войну с Финляндией. Это была война несправедливая и не популярная, и она показала всему миру и прежде всего Гитлеру слабость наших вооруженных сил. Финны отчаянно сопротивлялись. Зима была очень суровая, и советские войска несли большие потери в боях и от обморожения. Наконец линия Маннергейма была прорвана, советские войска заняли Выборг, и 12 марта 1940 года война также внезапно кончилась, как и началась. Наш Сибирский Военный Округ непосредственного участия в этой войне не принимал, если не считать того, что им было сформировано и отправлено на фронт несколько лыжных батальонов.

В течение второй половины 1939 года наша 133-я стрелковая дивизия была полностью укомплектована согласно существующим штатам. Я по-прежнему часто ходил по конюшням, делал выводки, изредка выезжал в Барнаул и Бийск, занимался как гарнизонный ветврач мобилизационной работой в штабе округа. Трудностей в работе я не испытывал и чувствовал себя сравнительно спокойно. Коллектив штаба дивизии был сплоченным, дружным. Кое с кем, например, с начальником артиллерии дивизии Глебовым, мы были в приятельских отношениях, бывали друг у друга в гостях, дружили и наши жены. Сибирь оказалась не такой уж страшной, как думалось раньше. Климат был неплохим; зимние морозы я переносил легко, а лето было и вовсе хорошее. Жена работала в городской поликлинике, у нее были свои интересы, и, как мне казалось, она не жалела о переезде из Белоруссии. Сын подрастал. И все же дамоклов меч продолжал висеть надо мною.

Однажды я прочел свою аттестацию, характеризующую меня как плохого работника, допустившего падеж нескольких лошадей от колик и подлежащего увольнению из рядов Красной Армии. Я знал, что на меня и на старшего ветврача артполка Михайлевича в прокуратуре заведено дело по вопросу падежа лошадей в артполку и что заведено это дело по инициативе начальника 2-го отделения ветотдела округа Полонского, по наветам которого многие были арестованы. Комдив Андреев, ценивший меня как работника, сказал, что ему с трудом удалось отстоять меня. По-видимому особые органы, проявляя бдительность, хотели избавиться от меня, как от сына кулака.

В начале 1940 года Андреева перевели в Красноярск командовать корпусом, а вместо него приехал из Москвы Василий Иванович Швецов, работавший до этого преподавателем Военной Академии имени Фрунзе. Это был грамотный культурный командир, вскоре среди нас, его подчиненных, он стал пользоваться большим авторитетом и любовью. За два года работы с ним в дивизии я ни разу не имел от него замечаний. Вообще, имея двойное подчинение, мне везло на моих непосредственных командиров и не везло на ветеринарных начальников.

Весной 1940 года наша дивизия выехала в Бийский лагерь. Он располагался в сосновом лесу на берегу реки Бия в пяти километрах от Бийска. Место было красивое и здоровое. Вблизи лагеря проходил Чуйский тракт, ведущий в Монголию. Вдали виднелись живописные Алтайские горы. Вскоре в лагерь приехали Ольга с Женей, и мы жили в палатке рядом со штабом. Лето пролетело незаметно, и к началу сентября мы вернулись в Новосибирск.

В октябре я ездил в военный санаторий Марфино под Москву. Последняя предвоенная зима характеризовалась усиленной военной подготовкой: играли на картах в штабе, тогда приходилось не спать по несколько ночей, выходили в поле с ночевкой вне населенных пунктов, усиленно занимались лыжной тренировкой. Новый нарком обороны Тимошенко требовал от личного состава войск большой физической выносливости. Для этого приходилось ходить в длительные походы, не бояться морозов и в совершенстве владеть лыжной ходьбой. Помню ясный морозный день, когда штаб дивизии во главе со Швецовым совершал лыжный поход вблизи Новосибирска. Я не был искушен в ходьбе на лыжах и так выбился из сил и потерял много пота, что никак не мог утолить жажду.

В феврале 1941 года части новосибирского военного городка во главе со штабом дивизии шли в большой лыжный поход от Новосибирска до Юрги и обратно. Путь до Юрги в 160 километров прошли за четыре дня. Особенно трудным для меня был первый день. Кругом расстилалась безбрежная сибирская равнина, легкая поземка засыпала лыжню, иногда на пути попадались березовые перелески, называемые колками. Я двигался, выбиваясь из сил, казалось, что их вот-вот не останется, чтобы двигаться дальше, хотелось лечь на снег и остаться в нем навсегда. Стоял довольно сильный мороз; но я его не чувствовал и на привалы приходил разгоряченный и мокрый от пота. Но с каждым днем идти становилось легче, и на обратном пути было уже не так тяжело. За этот поход я получил благодарность в приказе по дивизии.