Воспоминания анархистки - 112

В августе или в сентябре стали набирать ополченцев из мужчин, по возрасту или по болезни не подлежавших призыву. Каждое предприятие обязано было поставить определенное количество добровольцев, которых об их желании никто не спрашивал. У нас в комбинате, где все мужчины имели «бронь», человека вызывали и предлагали подписать бумажку, в которой значилось, что он просит отправить его на фронт.

Вызывали обычно больных, пожилых или тех, от кого хотело освободиться начальство. Разговор был короток:

«Вот, подпиши...» Большинство подписывало, и для многих это оказалось смертным приговором. Но один мужчина из нашего цеха отказался. Его уговаривали два дня, по нескольку раз вызывали к начальству, грозили различными карами за непослушание — он стоял на своем: «Мобилизуйте меня. Тогда, прежде чем отправить меня на фронт, вы меня научите стрелять. Сейчас я этого не умею. Каким я могу быть добровольцем?» Эти два дня наш цех не знал покоя. Когда он отправлялся на очередной вызов, все бросали работу: вернется или нет? Но он не уступил и остался работать. И ничего ему не сделали...

Ополченцев нашего района прикрепили к столовой комбината, так как они жили рядом, в школе. Мы встречали их каждый день почти неделю. Печальное это было войско. Многие не умели стрелять, никогда не держали в руках оружия, да им, кажется, его так и не дали. Из общей толпы мне запомнился один пожилой человек, явно больной, отечный, интеллигентный, с какой-то усталой виноватой улыбкой, делавшей его похожим на Пьера Безухова, попавшего в наше время... Сколько их полегло под Москвой, став жертвами этой самой страшной показухи!