Воспоминания анархистки - 95

Однажды, к концу лета, кто-то из нас привез из Москвы очередной номер газеты «Правда». Там была статья, что на канале Москва-Волга начались основные работы, хорошо механизированные, причем называли как раз наш участок.

Мы были возмущены и отправились разыскивать строителей. Действительно, день или два назад там начались земляные работы, которые вели «раскулаченные» — вели вручную, вооруженные только лопатами и тачками, как в восемнадцатом веке! Понурые мужчины толкали перед собой по доскам деревянные тачки. Ни о какой механизации и речи не было.

Узнать их ближе, познакомиться с ними у нас времени не было, а по работе мы с ними не встречались. На буровых вышках работали вольнонаемные, в разведочных партиях — инженеры и студенты. Работы становилось все больше — образцы, колонки, профили. Сверху торопили, выходные дни стали давать на третье, потом на четвертое воскресенье, поэтому было только одно желание — хоть на один день вырваться в Москву отдохнуть. Я стала беспокоиться: студентов обещали отпустить к началу учебного года, но заочника, каким была я, вполне могли оставить на стройке, тем более, что я была на хорошем счету, и меня постоянно премировали за отличную работу — то ситец на платье, то ботинки...

Вырваться мне удалось в конце сентября. Была уже осень, холодно, ночами слегка подмораживало. В один из последних дней своей работы уже в сумерки я возвращалась домой через лес. Выйдя на опушку небольшого поля, я остановилась: там горел маленький костер, а вокруг огня собралась семья — мужчина, женщина и трое детей — строители канала. Они пекли картошку, собранную на этом поле, ту, что осталась после уборки. Здесь же, как выяснилось из разговора, они собирались и ночевать. Бараков еще не было, они сами должны были построить их из леса, который шел на снос в зоне канала... У меня с собой не было ничего съестного и никаких денег, которые я могла бы им отдать. Да и чем я могла им помочь? Я была свободным человеком, работавшим здесь по собственному желанию, а они — заключенными, только расконвоированными, то есть рабами, судьба которых зависела от настроения или прихоти их властителей.

Я долго смотрела на них, потом ушла, думая — как я могу здесь работать? Вечером следующего дня я собрала хлеб, еще кое-что, и опять пришла на эту поляну. Никого из них здесь не было, и, обойдя все вокруг, я так их и не нашла. Я поняла, что не хочу и не могу участвовать в этой стройке, и через несколько дней с помощью своего института ушла с канала, сославшись на то, что здесь невозможно одновременно работать и учиться.[1]