Воспоминания анархистки - 85

Другая совершенно кошмарная операция была у меня в Пахта-Арале, незадолго до моего отъезда из Чимкента.

В те годы любили проводить всевозможные «кампании». Весной город должен был помогать районам сеять. Нас, медиков, сеять не заставляли, но из нас формировали «посевные бригады» и направляли в кишлаки и районные центры для помощи местным специалистам. Весной 1931 года[1] мы с врачом приехали в хлопковый гигант Пахта-Арал, чтобы «навести порядок» в местной больнице. Не знаю, как местному хирургу стало известно, что я могу давать наркоз, но в первый же день по приезде он сообщил о назначенной на завтра операции. Когда я утром вошла в операционную, первое, что мне бросилось в глаза — два больших анатомических атласа, лежащие открытыми на двух столах. Они были мне знакомы еще по занятиям в Рязанской фельдшерской школе.

Больной уже лежал на столе. Это был старый казах, и я до сих пор не знаю, по какому поводу его оперировали — «посевные бригады» и местные работники обычно конфликтовали и не делились информацией. И я не знаю, как этому хирургу Томский медицинский институт выдал диплом врача, потому что анатомии человеческого тела он совершенно не знал. Он делал разрез, затем бежал к одному атласу, страницы которого переворачивала сестра, затем к другому, потом снова что-то резал, что-то сшивал...

Операция длилась уже более четырех часов, больной слабел, и я возмутилась: «Пульс очень слаб, человек может умереть. Вы скоро кончите?» Хирург помолчал, потом произнес: «За операцию отвечаю я.» — «А я отвечаю за наркоз, и если больной умрет на операционном столе, то виновата буду я.» Опять молчание. Наконец я говорю: «Зашивайте. Если вы этого не сделаете, я кладу маску и ухожу из операционной». Угроза подействовала. Операция продолжалась больше пяти часов, и что мог там наделать этот «хирург» — одному Богу известно... На следующее утро я пришла пораньше, чтобы справиться о здоровье этого старика-казаха. Операционная сестра сказала, что еще вчера его отправили домой на арбе. Врач не хотел, чтобы умирали в его больнице.

Оставить этого мы не могли, и обо всем, что видели, рассказали секретарю райкома. Чем кончилось дело, я не знаю. Через несколько дней мы уехали, а вскоре из Пахта-Арала пришла просьба отправить нас к ним работать постоянно. Но областной центр нас не отпустил...