Воспоминания Елены Робинсон - 31

Коротко пробежав по трем комнатам квартиры №6 и схематично набросав характеристики ее обитателей, я подошла к нашим двум узким и темным комнатам общей площадью 28 кв. м. Когда-то они были частью анфилады. В двух узких 14-метровых комнатах проживали мы – папа, мама и я. С 1924 года начали уплотнять квартиры и Георгий Петрович Агалин предложил моему папе, своему коллеге и учителю занять две комнаты. Агалин очень боялся нежелательных жильцов, а таких после революции было много.

Вслед за Агалинской комнатой шел папин кабинет 14 метров. Огромный двухметровый письменный стол примыкал к окну, а кровать его располагалась за бамбуковой ширмой у входной двери. В кабинете помещались пять книжных стеллажей, заказанных отцом еще в 1924 году, на которых преобладали классики геологической науки: Джеймс Хаттон, Ог, Абих, Э. Зюсс, Ф. Ритгофен, Иностранцев, Мушкетов, Ферсман, В. Обручев и мн. др., энциклопедии разных лет, в том числе Брокгауз и Эфрон, словари и справочники по разным отраслям знаний, прекрасно изданные и иллюстрированные, тома на английском языке о Кавказе и многое другое. Художественной литературы, кроме Пушкина, Лермонтова, воспевающего Кавказ, Гоголя с Литургией, которая позднее была изъята из советских изданий, не было. Папа часами сидел за письменным столом, работая над своими геологическими изысканиями. Меня поражало, как он бережно с благоговением обращался с книгой. Длинные мягкие пальцы отца словно прикасались к живой душе, задумчиво задерживая взгляд на названии книги и её авторе, словно пытаясь заглянуть в его душу… После чего он начинал листать страницы книги сверху. Книги отца сохраняли чистоту внутри и снаружи, так как он переворачивал страницы сверху в тройственном соединении пальцев.