Воспоминания Елены Робинсон - 30

Георгий Петрович был большим любителем фотографии. Он часто снимал нас. Да не просто щелкал, а руководил этим действом как режиссёр. Требовал приодеться, сесть за фортепиано, приготовиться к игре, или изобразить потерянность и печать грусти на лице, или наоборот веселость. Очень любил французский язык, на котором говорили его предки. Подойдет бывало ко мне, и просит прочитать отрывок из книги Мало «Без семьи». В то время мы проходили это произведение. Рассказывая о Георгии Петровиче нельзя не затронуть его отношений с второй женой Тамарой Алексеевной, которые мне, девочке 12-13 лет видны были, и я по-своему всё это переживала. В ЛЕНГИДЕП, она была старшим чертёжником и руководила этой группой.

Тамара Алексеевна была очень худая, подвижная женщина с карими, диковатыми глазами. Легкая проседь пробивалась в гладких, зачесанных в пучок, волосах. Голос был резкий, пронзительный. Она хорошо работала, быстро справлялась с домашними делами, прекрасно шила, полностью обшивая себя и дочку. Фасоны и цвета платьев на Женьке в моей памяти до сих пор – а это о чём-то говорит. Задачи по математике, которые мне не давались, она решала с быстротой молнии, удивляя меня. С Агалиным она жила уже 5 лет. Их 25-метровая комната была разделена на две части: справа от входной двери, стоял диван красного бархата, на котором спал Георгий Петрович. Слева у керамической белой печи, загороженное шкафами, помещалось ложе Тамары Алексеевны и Жени. Только стоящий посреди комнаты дубовый стол, освещенный старинным фарфоровым абажуром, был общим. Спальное место для Дуни не могло поместиться в комнате, и она спала в коридоре. В стене, с небольшим углублением стояла кушетка, на которой спала Евдокия Васильевна. Все жильцы проходили мимо нее спящей, мне было за нее больно и обидно и, когда мама и папа уезжали в экспедицию, я приглашала Дуню спать на мамином диване, мы включали радиоточку, укладывались и слушали музыку. В полночь радио прекращало работать. Позже её жизнь скрасит чёрный большой кот по имени «Котя», которого она носила на руках по квартире, и который спал у хорошо натопленной керамической печки.