Из дневников - 53

Заварзин мне рассказывал про немцев. Здесь немцы всячески стараются вытеснить русских, а если им это невозможно, то они всякими мерами стараются унизить и даже опозорить русского. Это я хорошо узнал. Не говоря уже об Яненце, муже крестной Сени[1] -- Яненце, который никогда не признавал не только меня, но и жену, которую он постоянно держал как начальник, и обижался, что его не приглашают офицеры при родах своих жен,-- я могу сказать, что здесь немцы держатся особняком от русских, имея во главе коменданта, который очень любит, чтобы его, пьяного от заграничных (еврейской фабрикации) вин, носили на руках, не обижается, если его треплют (бьют), и который в клубе не может терпеть того, чтобы при нем кто смел курить. {<В рукописи -- "чтобы при нем никто не смел курить".>} А так как здесь русских очень мало, то они, к стыду их, не могут жить в ладах со своими русскими, подличают перед русскими, либераля с немцами, играя в карты с поляками и забирая в долг у евреев, которых они в душе считают благодетелями, а въяве -- за мошенников. У Яненца я был всего четыре раза, с визитом; он у нас -- когда захворают дети; если он со мной встречался, то ограничивался поклоном. Теперь же я должен кланяться. Жена его с первого раза показала, что она из одного приличия согласилась крестить Семена.

Цитовича ругают русские доктора. По их словам, он -- скотина, дела своего не знает. Мне он кажется человеком начитанным и аристократом; сам первый мне никогда не кланяется, а если я попадусь ему на глаза лицом к лицу на виду публики, ему стыдно протянуть мне руку. Это -- крестный отец Сени. Впрочем, он очень внимателен: на именины своей жены пригласил и меня с женой, но я сидел, как оплеванный; со мной заговаривали тоже ради внимания к хозяину только двое из тридцати гостей, а Яненц с женой даже и внимания не обратили. Говорят, что Цитович даже бьет свою жену, а жена его до родов заставляет акушерку дежурить у нее три-четыре дня, а потом все девять дней.

Этот Цитович посоветовал жене, поступить мне на службу. Я этого не знал ничего. Вдруг я получаю записку от Цитовича с письмом к инженеру Матвееву. Я конечно не дал слова жене поступить бухгалтером в инженерное управление, где воруют, но все-таки пошел. Матвеев оказался отъявленным либералом, какие бывают в тайной полиции. Он мне впрочем сказал, что меня нельзя определить, потому что я не имею чина.