Но не ударила Царь-пушка,
Не взвыл Царь-колокол в ночи,
Как в час урочный та Старушка
Подобрала свои ключи -
Ко всем дверям, замкам, запорам,
Не зацепив лихих звонков,
И по кремлевским коридорам
Прошла к нему без пропусков.
А. Твардовский
О тяжелой болезни Сталина мы узнали по радио и из газет в первых числах марта 1953-го года и из первых же сводок поняли, что исход болезни может быть летальным, но в любом случае из политической жизни он уйдет. Весть о смерти Сталина вызвала растерянность и горечь среди вольнонаемного состава прииска; многие плакали. Они привыкли все свои поступки, деяния, помыслы сверять с предначертаниями Вождя; не мыслили даже о том, что и он, как каждый из нас, смертен. Были слезы на глазах даже у бывших политзаключенных. Живший в нашей комнате, горный мастер по опробованию Назаров тяжело переживал утрату и тоже пустил слезу:
- Как же мы будем жить без Вождя? Что с нами будет?.. Великий человек был! Гитлера победил!
- Ты же из-за него пострадал! - напомнил кто-то из присутствовавших.
- Нет, Он тут ни причем! Да и кто я по сравнению с Ним? Пешка!
В тридцатых годах Назаров работал заведующим райнаробразом. Учителей не хватало. А тут пришел к нему гражданин с дипломом пединститута, согласный на работу в селе.
- Обязательно возьмем! - заверил он посетителя.
А потом узнал, что это недавно освободившийся из лагеря политзаключенный. Пришлось при следующем посещении учителя сказать, что вакантное место уже занято и что, если появится новое, он ему сообщит. Через полгода Назаров сам сидел в тюрьме и уже мог позавидовать отвергнутому учителю.
Мы с Иваном Петровичем Василенко вглядывались в лица на фотографии восьми членов Политбюро, стоявших у гроба Вождя, стараясь определить, что можно от них ожидать. Никто из них не мог и мечтать о той власти и популярности, которую за долгие годы войн и мира приобрел Сталин. Молотов, Каганович и Ворошилов - ближайшие соратники и верные ученики Сталина в течение многих лет; они в стране ничего не изменят, и от них ожидать улучшения нашего горестного положения не приходилось. Берия - наиболее одиозная фигура, несомненно, более других ответственный за массовое истребление народа; изо всех сил будет рваться к власти, хотя шансы его получить руководящее положение в стране мы сочли небольшими. О Маленкове, находившегося до поры до времени в тени, я узнал недавно - после его речи на XIX съезде КПСС, и для меня он был все еще загадкой, хотя длительное пребывание его в качестве сталинского секретаря и помощника не вселяло оптимизма. Его воодушевляющая речь на XIX-м съезде партии, составленная, по всей вероятности, его советниками в духе официальной советской идеологии и заботе о человеке, вряд ли отражала положение дел в стране, скорее выдавала желаемое за действительное, не внушала у нас доверия и радужных надежд на будущее. Ясно было только то, что Сталин, поручив Маленкову сделать основной доклад на съезде партии и оказав этим предпочтение ему перед другими членами Политбюро, делал в последнее время на него ставку, рассматривал как своего возможного преемника; и это давало Маленкову шансы занять ключевые позиции в новом правительстве. Мы с Василенко возлагали некоторые надежды на сделавшего второй основной доклад на съезде партии - Хрущева, считая его среди членов Политбюро наиболее трезвым политиком, способным впустить свежую струю воздуха в затхлую атмосферу полицейского режима в стране.