В Берлаг

   И мы нелегкий крест несли задаром

   Морозом дымным и в тоске дождей,

   Мы, как деревья, валимся на нары,

   Не ведая бессонницы вождей...

   ...Дымите тыщу лет, товарищ Сталин,

   И пусть в тайге придется сдохнуть мне,

   Я верю: будет чугуна и стали

   На душу населения вполне.

   Ю. Алешковский

   Летом 1951-го года Берлаг добрался до самых отдаленных приисков Колымы, и на прииск Скрытый тоже пришел приказ о немедленной отправке туда всех политзаключенных с особым предписанием в личном деле: «Использовать только на общих работах». Некоторые из них работали на нашем прииске горняками, горными мастерами по опробованию, технарядчиками, бухгалтерами, фельдшерами. Держали их на этих должностях, так как они добросовестно работали по двенадцать-пятнадцать часов в сутки без выходных дней, знали хорошо свое дело, зачастую выполняли работу нескольких вольнонаемных. Тем не менее, приказ надо было выполнять, хотя некоторым заключенным оставалось менее года до освобождения из лагеря. Туда же, в Берлаг, перевели и оставшихся в живых каторжан с рудника Бутугычага, когда каторжные работы были отменены в нашей стране.

   На рудник в Берлаг попал и Василенко. Он был уже немолод, с больным сердцем и гипертонией. Работа в руднике была не легче, чем на прииске, а режим значительно строже. Все заключенные были обезличены, на одежде носили номера, хорошо видные издалека и по которым их различали вохровцы и лагерное начальство. Но в Берлаге не было блатных, бессовестно обиравших фраеров, и было больше порядка. В амбулатории рудника Иван Петрович сказал, что на прииске работал фельдшером. Взять его на эту должность не могли, но и на тяжелые работы не посылали. Большей частью он был освобожден от работы по болезни, часто помогая в санчасти фельдшеру. Когда Иван Петрович освободился из лагеря и ему предложили выбрать место жительства в «вечной ссылке», он избрал прииск Скрытый, где его знали и ценили, где у него было много друзей.

   Во время отправки политзаключенных в Берлаг Ивану Лукичу оставалось с зачетом отработанных рабочих дней немногим больше месяца и, чтобы не отправлять в другой лагерь, медики положили его на время в стационар. После освобождения из лагеря он продолжал работать топографом в маркбюро.