В первое время я почувствовал себя свободным гражданином: никаких зон, вахт, надзирателей, колючей проволоки, сторожевых вышек - все это осталось позади. Но свобода оказалась призрачной. С прииска Ударника приехал оперуполномоченный по надзору за ссыльными нашего куста, состоявшего из трех ближайших приисков: Ударника, Стахановца и Скрытого, забрал у меня справку об освобождении и вручил другую. В ней было указано, что я являюсь вечноссыльным и ограничен передвижением в пределах прииска Скрытого; выезд за границу указанного в справке района считается побегом и «беглец» будет осужден на 20 лет каторжных работ. Это решение общесоюзного значения было подписано заместителем председателя Совета министров СССР В. М. Молотовым.
«Ничто не вечно под Луной» - подумал я, вспомнив, как Ходжа Насреддин обещал эмиру выучить осла читать за десять лет, полагая, что за это время кто-либо из троих умрет: эмир, осел или он. Мне было двадцать четыре года, и, находясь «на свободе», у меня имелись все шансы пережить не одного эмира. Но и эту справку, ничего мне не дающую, у меня скоро отобрали, когда на Скрытый приехала комиссия по надзору за вечноссыльными.
- Не нужна ему никакая справка. На прииске его и так знают, а за пределами прииска ему находиться запрещено, - решил офицер из Сусумана.
Краткосрочную командировку в соседние поселки мог выписать начальник прииска, а направление в Сусуманскую поликлинику или Нексиканскую больницу - дать начальник санчасти. Большие права распоряжаться нами были у оперуполномоченного с Ударника - его справка была действительна на всей территории Колымы, но лишь на непродолжительный срок, и выдавал он ее обычно лишь по заявке начальника прииска.
Первое время я набросился на вольнонаемную еду: питался и в столовой и готовил дома, но через месяц аппетит у меня умерился, и столовского питания мне было уже достаточно.
Хотя наш приисковый оперуполномоченный формально к ссыльным отношения не имел, всех нас он знал. Это был молодой человек, примерно моего возраста, недавно назначенный на прииск, но уже осознавший свое привилегированное положение в поселке. Он был холост, жил в отдельном домике, имел дневального-заключенного и собаку - овчарку. Особое презрение он выказывал мне, прозвав «вечным каторжанином». Прогуливаясь со своей собакой, он часто науськивал ее: «Взять его!», и она набрасывалась на меня. Я защищался, как мог, а уполномоченный, довольный сообразительностью своего четвероногого друга, кричал ему вслед:
- Ко мне!
Овчарка была еще молодая и воспринимала это как игру.
Как-то он навеселе зашел к нам в общежитие. Я тогда жил уже в небольшой комнате вдвоем с завмагом (продавцом) магазина, тоже бывшим заключенным и вечноссыльным. Я был простужен, лежал в постели и читал книгу. Уполномоченный поинтересовался завмагом, но тот был в Сусумане.
- Ну-ка, встань! Найди мне сторожа магазина, - приказал он.
Я сказал ему, что болен и у меня температура.
- Ничего, сейчас не зима. Подышишь свежим воздухом - скорее вылечишься.
Спорить было бесполезно, я оделся и пошел искать сторожа.
Спирт в то время был на Колыме дефицитом, и главный инженер прииска Федор Николаевич Куликов выписывал по 200 - 300 граммов его горным мастерам и механизаторам - «победителям соцсоревнования». У уполномоченного часто бывали гости: его коллеги из Сусумана и соседних приисков. В такие дни он заходил в магазин, подходил вне очереди к прилавку и бросал продавцу деньги:
- Две бутылки спирта!
Главный инженер возмущался, что оперуполномоченный нередко забирает весь горняцкий спирт, но протестовать не решался.
Пробыл уполномоченный на нашем прииске недолго. Как-то под хмельком зашел он в УРЧ, где в то время находились работавшие там две женщины. Не встретив должного почтения к своей особе, оперуполномоченный для острастки вытащил свой пистолет. Тогда одна из женщин - жена начальника прииска, ударив уполномоченного по руке, выбила пистолет, подхватила его и вышла из комнаты. Оценив ситуацию, оперуполномоченный побрел к начальнику прииска. Осудив поступок его жены, как нападение на представителя власти, он потребовал немедленно вернуть оружие. Немного поупрямившись, требуя выдачи ей расписки о возврате пистолета, она все же вернула уполномоченному оружие. История о том, как женщина разоружила оперуполномоченного, стала достоянием жителей проселка, и ему вскоре пришлось покинуть наш прииск.
Свободное копирование
