Первым же этапом он был направлен на прииск Бурхалу СГПУ, вскоре «дошел» там, подхватил грипп, закончившийся воспалением легких, и попал в поселок Беличья - в больницу Севлага. Долго еще он, как доходяга, находился в больнице, немного помогая санитарам, рисуя врачей, а затем и лагерное начальство, вохровцев.
- Мне бы фотографию вашу, тогда дело пошло бы быстрее! - говорил он представителю власти, желавшему обзавестись собственным живописным портретом.
- Да вот, только служебное удостоверение. Могу дать лишь ненадолго, - предупреждал его чекист.
А Щеснюк срисовывал с фотографии его портрет, копировал удостоверение, печать, не упуская из виду малейшие детали. Затем, укрывшись с головой одеялом, иглой и тоненьким ножиком неспеша вырезал на куске резины гербовую печать сотрудника МВД.
Узнав, что в больнице есть художник, после выписки из нее, его оставили в Ягодинском ОЛПе, определив на работу в поселковый клуб, где он писал плакаты и изготовлял декорации для спектаклей; продолжал выполнять заказы вохровцев и вольнонаемных граждан, рисуя портреты и получая немалые барыши. Как работник клуба, отрастил себе чубчик. Достав типографскую краску и вырезав клише, Богдан сделал себе удостоверение сотрудника МВД. Как-то во время спектакля он увидел военную форму на одном из артистов. К тому времени дежурные на вахте лагеря пропускали его уже беспрепятственно за зону. Часто он задерживался в клубе допоздна и возвращался в зону после вечерней поверки, но надзиратели и нарядчик не придавали этому большого значения, зная, что он в клубе.
В один из летних дней он вышел из лагеря раньше обычного, отмычкой открыл в клубе дверь комнаты, где хранился актерский реквизит, переоделся в военную форму и ближайшим автобусом отправился на юг, в Магадан. Беспрепятственно доехал до Атки. По дороге изучал поведение чекистов, и часто небрежно, не раскрывая, показывал свое удостоверение на контрольно-пропускных пунктах Колымской трассы. Дальше он решил уже не рисковать, и добирался на попутных машинах или пешком, тщательно обходя КПП. Вероятно, уже сообщили на контрольные пункты о побеге, но никто еще не знал, что беглец в военной форме с тщательно изготовленным удостоверением.
Приехав в Магадан, имея приличную сумму денег, Щеснюк решил на первое время остановиться в гостинице, приобрести гражданскую одежду, а затем найти более надежную «крышу». По служебному удостоверению ему беспрепятственно дали койку в двухместном номере. Однако в первый же день он увидел в гостинице знакомого офицера - начальника УРЧа Ягодинского ОЛПа, хорошо знавшего Щеснюка. Видимо, офицер тоже заметил его и узнал. Богдан, не соображая еще как ему поступить, взял ключ у дежурной и пошел к своей комнате. Офицер последовал за ним и, все еще не уверенный в том, что не обознался, зашел тоже в комнату.
- Щеснюк? - спросил он удивленно.
Отпираться было бесполезно.
- Возьмите! Это все, что у меня есть, - сказал Богдан и протянул пачку денег.
- Советские чекисты не продаются! - ответил офицер и усмехнулся, довольный удачной встречей.
Щеснюк выхватил нож. Офицер отступил и вышел из комнаты. Богдан быстро запер за ним дверь. Комната была на втором этаже. Выглянув в окно, Богдан увидел под окном куст и решил спрыгнуть на него. Прыжок оказался неудачным, он подвернул ногу, попытался бежать, но сразу понял, что не сможет даже идти. Через пару минут около него уже собрались несколько человек, среди которых был и выбежавший из гостиницы начальник УРЧа.
На этот раз суд приговорил его за многократные побеги и подделку документов к двадцати пяти годам лишения свободы с содержанием в особом, режимном лагере; и отправили Богдана на штрафной лагпункт Линковый. Здесь он жил в штрафной зоне, работал в шахте. На работу бригаду вели под усиленным конвоем. Иногда ему удавалось получить заказы на портреты от местного начальства или вольнонаемных и за полученные деньги откупиться у нарядчика или бригадира, получить два-три дня отдыха. Но это было редко, и большей частью ему приходилось работать в забое. Единственным способом вырваться из штрафного лагпункта было заболеть. Богдан решил получить травму, но так, чтобы это не было явным членовредительством. Несколько раз он бросал себе на ногу кусок горной породы, каждый раз все большего размера. Наконец эксперимент прошел удачно, и с диагнозом «трещина левой большеберцовой кости - производственная травма» он попал в больницу на лагпункт Двойной. Со слов пострадавшего и свидетеля, рядом работавшего забойщика, на ногу ему с кровли вывалился закол.
В больнице я наложил на ногу шину, с которой он пролежал довольно долго. Когда начал ходить, стал помогать санитару, дежурил по ночам возле тяжелобольных. Усердный труд обеспечивал ему задержку с выпиской из больницы. Когда стало известно, что в больнице есть художник, посыпались заказы на изготовление портретов от надзирателей, вахтеров и жителей поселка. Во время болезни, лежа на койке и укрывшись с головой одеялом, он изготовил на куске резины от транспортерной ленты клише гербовой печати и удостоверения сотрудника МВД. Для печати у него был грифель химического карандаша, но фотографию и типографскую краску достать не удалось.
Свободное копирование
