Новое назначение

   Все трудись, трудись, трудись!

   Бесконечно тянется работа...

   Из чего же бьюсь я? Черствый хлеб

   Да лохмотья - вот моя забота!

 Томас Гуд

   Через день Зельманов подобрал Прудникову нового старшего санитара - Матросова, сказав врачу:

   - Парень шустрый, пробивной, никаких хлопот не будешь иметь с ним.

   Матросов был связан с блатными. Поначалу это Прудникова не тревожило. Но, когда надо было менять постельное белье, которое Николаю Петровичу всегда отменно стирал Син Си-По, врач обнаружил, что Матросов постелил ему латаное, застиранное в бане-прачечной белье с койки больных. Сбросив простыни на пол, он вызвал Матросова:

   - Это что такое? Где мои чистые простыни?

   - Мне Син Си-По не передавал их.

   Приказав пересчитать простыни больных, Прудников обнаружил, что четырех лучших простыней не хватает, и тут же выгнал Матросова. А недостающие простыни нашли, спрятанными в сугробе снега, недалеко от больничного барака.

   Вскоре по запросу Пастернака из больницы Заплага пришло письмо с уведомлением о том, что Асманов совершенно здоров. На основании этого письма, по согласованию с Репьевой, Пастернак снял Николая Петровича с должности ординатора больницы. В условиях острой нехватки медработников на Колыме, врачей в то время долго на общих работах не держали, и Прудникова вскоре отправили врачом на прииск Ударник.

   Приехав на Двойной, Семен Яковлевич уговорил меня до приезда нового врача исполнять обязанности ординатора больницы, пообещав что раз в неделю в стационар для осмотра больных будет приезжать Нинель Аркадьевна. Дело усугублялось еще и тем, что в амбулатории, после отправки Василенко на центральный лагпункт, тоже не было фельдшера. А так как Зельманов, увлеченный молодой докторшей, в зоне появлялся редко, то мне приходилось разрываться между приемом пациентов в амбулатории, осмотром стационарных больных, ведением историй болезней, инъекциями, приготовлением лекарств, выполнением лечебных процедур. А еще начальство требовало, чтобы фельдшер присутствовал на разводах. Все это время, а оно растянулось на три месяца, я спал не более четырех часов в сутки.