В стационаре

   Одна беда, одна тревога,

   Одна судьба, одна земля...

   На всю оставшуюся жизнь

   Нам хватит горя и печали.

   Где те, кого мы потеряли

   На всю оставшуюся жизнь?

   Б. Бахтин и П. Фоменко

   Большая часть больных стационара, особенно зимой, была с простудными заболеваниями, гриппом, воспалением легких, туберкулезом, заболеванием почек или печени, глубокой дистрофией, с признаками пеллагры и цинги, упорными поносами, гипертонией. Хроников обычно вывозили с прииска, направляя в Сусуман в больницу Заплага или в Центральную на Левый берег. Немало было и хирургических больных, главным образом, членовредителей, а также с переломами костей в результате производственных травм или побоев блатными бригадирами, надзирателями и конвоирами. Нередко травмы приводили к летальным исходам. На побои со стороны надзирателей и охраны оперуполномоченный не обращал внимания, так как они почти всегда считались законными, а при избиениях бригадирами, приводивших к увечьям работяг, обычно оформлял акты и передавал дело в суд: производство не должно страдать от чрезмерной ретивости «хозяев зоны». После суда в Сусумане и получения нового срока, бригадира направляли на другой прииск во избежание мести с его стороны. Иногда бригадиры, предчувствуя неприятности с оперуполномоченным, задабривали свою жертву хорошей пайкой и переводом на легкую работу, предлагая взамен отказаться от факта избиения.

   Хирургические операции чаще всего производил Лик, иногда - Шах; фельдшер стационара им ассистировал. Перед операцией тщательно кипятились хирургические инструменты. Операции проводились под местной анестезией, реже - спинномозговой или под общим наркозом. В последнем случае давать наркоз тоже была обязанностью фельдшера. «Маска Эсмарха» изготавливалась из алюминиевой проволоки, клеенчатой прокладки, марли и ваты. Перед дачей наркоза лицо больного смазывалось вазелином, в маску на марлю вливалось граммов пятьдесят эфира или хлороформа, затем лицо больного закрывалось маской и ему предлагалось медленно считать. Просчитав примерно до пятидесяти, больной начинал путаться в счете, а затем засыпал. При признаках беспокойства больного во время операции, доза эфира увеличивалась. Для отсечения конечности, фельдшер перед операцией смазывал йодом кожу вокруг предполагаемого разреза, выше локтя или колена туго накладывал жгут. Затем врач обрезал скальпелем по окружности сечения конечности кожу и мышцы, отпиливал хирургической пилой кость так, чтобы торец кости можно было закрыть мышцами, а мышцы кожей. Крупные сосуды хирург перевязывал кетгутом, концы нервных стволов удалял, мышцы сшивал. Фельдшер обильно посыпал рану стрептоцидом, врач сшивал кожу стерильными шелковыми нитками, после чего фельдшер покрывал конец ампутированной конечности стерильной марлей и забинтовывал ее. Во время операции, как бы рассуждая вслух, Лик пояснял ассистирующему ему фельдшеру, порядок и значения выполняемых им действий. Операции проводились в процедурной, и заживление раны первичным натяжением было редким. Обычно рана после операции недели две-три гноилась, приходилось сравнительно часто делать перевязки. Первое время больной еще ощущал присутствие удаленной конечности, мысленно шевелил отсутствующими пальцами, но постепенно эти ощущения исчезали.

   Нередко случались и производственные травмы. В первые годы моего пребывания на прииске это были, в основном, травмы от внезапного обрушения заколов - кусков породы кровли в лаве, или в результате буровзрывных работ. Эти травмы часто заканчивались смертельными исходами. В дальнейшем, по мере механизации горных работ, большая часть травм была связана с механическими повреждениями или электрическими ожогами различной степени тяжести.

   Разбирать случаи травматизма для составления акта о нем приезжал в больницу с центрального поселка заместитель главного инженера прииска по технике безопасности Иван Малютин, часто навеселе. Оглядывая процедурную, он как-то сказал мне:

   - Хорошо у вас тут! И вообще, никакой заботы у заключенного: и накормят, и напоят, и оденут, и обогреют. А нам, вольнонаемным, обо всем приходится самим думать - никто о нас не позаботится!

   Окончив в Магадане курсы горных мастеров, Малютин попал на прииск Скрытый, работал горным мастером в шахте, ютился с молодой красивой женой в убогой, холодной зимой, хибарке, переносил все тяготы приисковой жизни, и только стакан спирта скрашивал его безрадостное существование. Жену свою Олю он уважал, но любил только водку. Появившись на прииске, Ольга Малютина сразу же привлекла внимание мужской части населения прииска, но отдала предпочтение уже немолодому главному инженеру Федору Николаевичу Куликову, жена которого находилась в это время на материке. Добившись дружеского расположения, а затем и сблизившись с ним, Ольга не забывала интересы мужа, заботилась о нем и продолжала по-своему любить. Главный инженер назначил его своим помощником по технике безопасности, добился для них хорошей квартиры в доме ИТР (инженерно-технических работников), часто выписывал, как «ударнику производства», дефицитный на прииске спирт. Отправляя мужа на дальний участок расследовать несчастный случай, главный инженер не забывал навестить и утешить его жену.