Несколько удачнее оказалась моя сценическая «карьера». На праздниках ёлки нового, 1946 года во Дворце пионеров, будучи семиклассником, ежедневно исполнял роль "индийского факира" - фокусника. Уже было рассказано о драмкружке, ставившем пьесу Б. Горбатова «Юность отцов», и о моей там роли Степана Рябинина, в юные годы революционного комсомольца, а в Отечественную – матёрого полковника… Правда, помню одни лишь репетиции и не очень уверен в том, что мы эту пьесу довели до премьеры. А вот со следующим спектаклем – инсценировкой отрывка из «Молодой Гвардии» Фадеева – выступили на большом школьном вечере. То была сцена вступления в комсомол подпольщика-молодогвардейца Радика Юркина. Роль Ивана Туркенича исполнял стройный, высокий Алик Ройтер. Я изображал Жору Арутюнянца и свою чуть ли не единственную реплику произнёс с утрированным армянским акцентом, благодаря чему вызвал смех зала и сорвал дружный аплодисмент. Алику такой успех и не снился. Каково же было моё удивление, когда после окончания школы стало известно, что он по конкурсу, проводившемуся Московским то ли Щукинским, то ли Щепкинским театральным училищем, был принят в этот (или в какой-то другой, не менее знаменитый) приют талантов… Позже, под сценическим псевдонимом «Александр Гай», он стал одним из ведущих актёров Харьковского академического театра русской драмы им. Пушкина и проработал там всю жизнь. Сейчас живёт в Израиле, в Верхнем Назарете, километрах в 15-ти от меня, и уверяет, что из его тамошней квартиры виден наш афульский дом… Из моего окна, действительно, открывается великолепная панорама голубых гор Нижней Галилеи с белой россыпью раскинувшихся трёх городов: Мигдаль-Аэмека, Назарета, Верхнего Назарета….
По инерции детства и отрочества, я со своим «художественным» чтением выступал на школьных вечерах, будучи и в десятом, выпускном, классе. Но насколько в средних классах мне легко и просто удавалось вести себя перед аудиторией непринуждённо, а иногда и нахально, настолько теперь я стал «дрейфить», задумываться на сцене о том, как я выгляжу…И от этого сам себя повергал в состояние растерянности. Роковую роль сыграли два обстоятельства. Во-первых, мне (вовсе без желания досадить) кто-то передал отзыв обо мне одной симпатичной девочки:
- Это какой-такой Феликс Рахлин? – спросила она. – А, знаю: это тот, у кого лицо круглое, как луна!
Такой отзыв меня убил. Я стал разглядывать себя в зеркало и с омерзением убедился, что она права. Впрочем, вообще-то, если не улыбаться…
Но не улыбаться я не мог. Жизнь на каждом шагу смешила меня.
Второе обстоятельство – это случившаяся со мной досадная и до сих пор непонятная мне речевая ошибка. Читая со сцены отрывок из горьковской «Старухи Изергиль», я в монологе Данко слова: «…а вы только шли, шли, как стадо баранов» - произнёс, неожиданно последнее слово с ударением на конечном слоге: «баран'Ов». В зале зашумели, я смутился – и еле-еле довёл своё «художественное» чтение до конца.
И хотя. мне и в будущем доводилось и читать со сцены, и лицедействовать (порой даже не без успеха), но тайная неуверенность в себе закралась в меня на всю жизнь.
Свободное копирование
