С уровня высокоинтеллектуальных высоконаучных ссор нырнём-ка опять в примитивную полублатную подростковую разборку.
Я не помню, когда появился в нашем классе Красенко Это был, пожалуй, единственный из одноклассников, о ком не могу сказать хоть что-нибудь хорошее. Он жил в доме, находящемся в ведении Конфетной фабрики «Октябрь» (сокращённо – «Кофок») и когда хотел пригрозить, то хвастливо заявлял: «За меня весь “Кофок”» (имея в виду шпану из своего двора). Угрозу эту почему-то игнорировал Гастон и однажды (не помню, за что) отлупил «Кофока» (такое прозвище закрепилось за Красенко). Вскоре Гастон и Брон, уже десятиклассники, шли по аллее парка Шевченко, им навстречу – «Кофок» со своей шпаной. Хотя там были ребята мал мала меньше, но их было много, они окружили Гастона и Брона и за минуту оборвали у них с одежды чуть ли не все пуговицы… Не знаю, как удалось моим друзьям добраться домой!
После чего Гастон отделал «Кофока» уже по-настоящему. Пришёл в школу папа Красенко, отставной полковник, пожаловался Тиму, и тот окончательно выгнал Гастона из школы, поэтому Игорь оканчивал не нашу школу, а вечернюю – «рабочей молодёжи», где уже учился Миша Берлин.
Гастон потом при наших с ним встречах вспоминал длинный список своих накопившихся прегрешений, в которых случай с «Кофоком» оказался последней каплей. Он утверждал, что один раз был временно исключён из школы «за избиение активного комсомольца Рахлина», но я этого не помню. Разве вот что: смутно припоминаю, что после случая с нашим коллективным прогулом из-за вынесенных из класса «наших» парт он вытащил ещё в школьном коридоре папиросу и готовился закурить, а я выдернул её у него изо рта, за что получил от друга по шее… Возможно, кто-то потом дал этому ход? Кто-то, - только не я!
Ещё один эпизод из «драчливой» темы вспоминаю с улыбкой, а когда напоминаю его моему бесценному Брону, то хохочем оба. На два-три класса старше нас учился красивый, плотный парень – Арик Карасик, сын генерала. Он отличался, как большинство крупных силачей, добродушием и спокойствием, выглядел уже довольно взрослым, щёки синели от быстро и густо растущей свежевыбритой бороды, а голос был басистый и тоже густой. Фамилия так контрастировала с этим мужественным обликом, что, проходя мимо него на улице, мы, бывало, поддразнивали его, пытаясь кричать басом его собственную фамилию: «Кэ-рэ-сик!»
Обычно он лишь поглядывал на нас, ничего не отвечая, но однажды, когда на проспекте «Правды» у Дома Специалистов, возле магазина, Женька Брон опять выкрикнул в его сторону «басом»: «Кэ-рэ-сик!» - Арик Карасик вдруг с места рванулся его схватить. Маленький Женя хотел было убежать, но Карасик догнал его и пару раз дал по шее. К моему (да и к своему, должно быть) изумлению Женька, как ребёнок, заревел, что-то неясное выкрикивая сквозь собственный плач… Нам уже было тогда лет по 14, а Карасику – 17 – 18…
Свободное копирование
