Разумеется, влюблены были и мои дружки.
В 106-й школе училась Алла Ясногородская, которую многие (но не я) считали красавицей и сохли по ней. Эту девочку, которую позже её подруга Инна Шмеркина в шутку назвала «женщиной-вамп Дзержинского района», избрал себе в качестве предмета поклонения Игорь Гасско («Гастон»). Чтобы навсегда и убедительно запечатлеть привязанность своего сердца, он решил выжечь начальную букву её имени на своей руке. Но возник вопрос: как зашифровать эту литеру, чтобы непонятно было для других? Гастон быстро придумал способ. У них дома стояли все тома энциклопедии в издании Брокгауза и Ефрона. Гастон нашёл там древнееврейский алфавит и горящей сигаретой скопировал – выжег у себя на запястье левой руки – букву «алеф»! Получился в итоге фигурный рубец, следы которого были заметны до самой смерти Игоря. Вот что такое любовь подростка!
(Не знаю о дальнейшей судьбе Аллы Ясногородской, почему-то её чары на меня не действовали, и я вообще не мог понять, «что они в ней нашли», но мне известно, что первым её мужем стал Эдик Бобровский из класса, параллельного нашему. Где-то в середине 90-х он звонил мне из Хайфы…)
Гастон много лет работал на телевидении и в кино, хотя по первому образованию он инженер-химик. Но душа его всегда стремилась к гуманитарной, художественно-творческой деятельности, и он, работая (как и его жена) на Крымском телевидении, поступил в Киеве учиться на режиссёра, а потом успешно действовал в документальном кино, отсняв (отчасти – по собственным сценариям) штук двадцать, если не больше, лент. С юности он страдал болезнью сердца, дважды ему это его больное сердце оперировали, и он говорил мне уже после второй операции:
- Феля, не верь россказням о «жизни после смерти»: о какой-то трубе, по которой якобы летали души тех, кто пережил клиническую смерть. Я её дважды пережил и теперь ничего не боюсь: там ничего нет! Даже пустой трубы!
Его последние годы были очень трудны. Другой бы провёл их в постели, в заботах лишь о своём здоровье. Гастон написал несколько историко-краеведческих работ о Крыме. Мне жаловался: цензоры и редакторы (это было где-то в начале восьмидесятых) не позволяли даже намёком или обмолвкой упомянуть о крымских татарах, хотя официально этот репрессированный Сталиным народ был полностью реабилитирован новой, послесталинской властью...
Умер Игорь от внезапной остановки искусственного клапана. Сидел на кухне, вдруг сказал «Ой!» - и перестал жить.
Вдова Гастона, Галя, их дочь Оля, зять (известный зрителям основанного Вл. Гусинским русскоязычного международного телеканала RTVi много лет проработавший там как репортёр Игорь Гасско, ранее бывший корреспондентом по Крыму на одном из российских центральных телеканалов), и их с Олей сын, тоже Игорь Гасско (!), окончивший университет в Иерусалиме и работающий ныне программистом, - все живут в Рамат-Гане (Израиль).
Я упоминал выше о Мироне Черненко – одном из самых колоритных своих друзей, знакомых мне ещё по Златоусту, где он тоже был в эвакуации. Мирон – мой ровесник, но учился на класс старше. Объектом своей всепоглощающей и вечной любви он избрал в школьные годы светленькую, круглолицую девочку по имени Света Рослик На вечерах подолгу смотрел на неё из дальнего угла школьного зала, вперив в невинное улыбчивое личико своей пери упорный, жгучий, пристальный взгляд. Посвящал ей стихи. Об этой нечеловеческой страсти знали буквально все его близкие друзья. Впрочем, страсть длилась не слишком долго…
Света позже стала женой человека по фамилии Мысниченко, которому на роду было написано сделаться чуть ли не последним «первым секретарём» Харьковского обкома партии. Это, если кто не знает или не помнит, была большущая должность – первый человек в городе и области, всенепременно – член ЦК КПСС, вельможа!
Но и Мирон не подкачал: о нём известно как об одном из ведущих российских киноведов, он заведовал ещё в 60-е – 70-е годы отделом зарубежного кино в популярном журнале «Советский экран», после развала СССР был президентом Лиги киноведов и кинокритиков России, автором множества интереснейших киноведческих трудов, как научных, так и популярных, дружил с Анджеем Вайдой и написал о нём свою первую книжку. На гонорар от второй – о Фернанделе – купил в Москве трёхкомнатную кооперативную квартиру.
Незадолго перед смертью выпустил (почему-то в Виннице) капитальное исследование о «еврейском кино» (вложив в это понятие довольно широкий смысл: в него входят все ленты, так или иначе трактующие еврейскую тему, или такие, в создании которых определяющие роли (как актёры, сценаристы, режиссёры, ведущие операторы, художники-постановщики) сыграли евреи…
Когда в феврале 2004-го он внезапно умер, то вскоре в России ввели персональную премию его имени и недавно уже наградили ею создателей одного из российских фильмов. Всю жизнь прожил он с милой своей женой Ритой – теперь, увы, его вдовой… Есть у них сын Антон, о котором ничего не знаю
Впрочем, через годы после того как была написана предыжущая фраза, Антон Миронович Черне6нко меня разыскал в Интернете и попросил написать воспоминания о Мироне. Я сообщил, что они не только написаны, но и опубликованы (свма. в этой книге главу "Заговор перфектистов". Антон, однако, попросил написать ещё, отдельно от этого сюжета. Я написал. Мои воспоминания о Мироне Четненко есть на сайте "Мирон Черненко" - они предшествуют статьям о нём же таких его более поздних друзей, как всемитрно прославленные польские кинорежиссёры Анджей Вайда и Кшиштоф Звнусси...
Свободное копирование
