НА СНИМКЕ: первенец четы Сазоновых - Ирочка (р. 1925). На снимке ей лет пять. через год или два, когда семья жила в Киеве на высоком этаже, она, катаясь на перилах лестницы, сорвалась в пролёт с 5-го или 6-го этажа и убилась насмерть. С той поры семья панически боялась этажей и в Харькове, куда дядю Шуру перевели на высокий пост ректора государственного университета, селилась всегда на первом. Однако и это не избавило от несчастий, в том числе и связанных с этажами и высотой...
Я уже упоминал в 1-й части этих записок, что в начале 30-х Тамара с Шурой жили в Киеве, и там трагически погибла их старшая дочь Ирочка. Она каталась по перилам парадной лестницы, сорвалась в пролёт с 4-го или 5-го этажа и убилась насмерть. С тех пор Сазоновы панически боялись высоких этажей и всё стремились перехитрить судьбу, - напрасный труд!
Перед войной Шура, получив должность ректора университета, мог, конечно, выбрать квартиру себе по вкусу. Но предпочёл две или три комнаты в коммунальной квартире с соседями и общей кухней, лишь бы не жить высоко. Квартира была на Бассейной, угол улицы Артёма, в большом двухэтажном особняке – Сазоновы жили на первом, и одна из комнат имела выход на огромный балкон-веранду. Всё это низко над землёй, так что и при желании не убьёшься.
Во время войны, вернувшись в Харьков сразу после освобождения города и будучи директором института, Шура вновь мог свободно подобрать себе жильё по вкусу – и опять выбрал первый этаж: на сей раз в большом многоквартирном «Доме Специалистов». Как посмеялась жизнь над этой предосторожностью! Вот уж поистине права пословица, которой пользовался ещё Пушкин: «Знал бы, где упасть, так соломки подостлал», Живя в этой безопасной квартире, сын Сазоновых, Игорь, умер двадцати двух лет от болезни сердца, Тамара на шестьдесят пятом году – от антонова огня и диабета; сам Шура, ещё задолго до своего 50-летия, упал с козырька соседнего подъёзда, приняв по ошибке окно лестничной клетки, выломанное во время войны, за выход, покалечился,. чуть не умер и на всю жизнь остался хромым инвалидом. И это далеко не полный перечень всех бед их трагической семьи. Впрочем. бывали и удачи: например, Светочка Сазонова однажды попала под трамвай, который отрезал ей колесом на ноге лишь самый кончик большого пальца…
На должности ректора Харьковского государственного университета имени Горького Шура сменил (не непосредственно, а после какого-то очень временного ВРИО(2) ) известного Я. М. Блудова, отправившегося в лагеря лет, как после обнаружилось, на восемнадцать…
(Кто-то рассказывал мне со слов самого Блудова: будучи личным другом Емельяна Ярославского, он в «смутные годы» жил у этого видного большевика на даче и чувствовал себя в безопасности. Но лишь отважился уехать, как был арестован, и даже Емельян не смог (или боялся?) помочь…
В 1940 – 1941 гг. Шура был «большим человеком», а Тамара – ректоршей. Когда-то, почему-то она не вступила в партию, и это, возможно, спасло обоих от потрясений 37-го и последующих лет (если, конечно, не считать потрясениями репрессии против её родных и двоюродных братьев, многих близких людей. Но их самих репрессии не коснулись). Шура после 37-го даже пошёл на взлёт. Подумать только: ректор! Да ещё и одного из крупнейших и старейших в стране университетов,
Само слово ректор было в те времена своего рода раритетом. Это сейчас во главе любого вуза стоит ректор, а в те времена у нас в Союзе так именовался лишь руководитель университета. Остальные вузы возглавлялись директорами. В общем-то, какая разница, скажет читатель – и будет прав. Есть лишь небольшой оттенок: директор – должность назначаемая, а ректор – выборная, и в этом названии сохраняется какое-то воспоминание о кастовой демократии академического сословия.
Положение обязывает: Шура постоянно должен был как ректор где-то представительствовать, заседать, кого-то принимать, давать на дому обеды то в честь наркома, то в честь «советского графа» Алексея Толстого, то во чью-нибудь ещё высокочиновную честь…
Квартира их была очень скромно, даже убого обставлена, но времена ещё не предъявляли в этом отношении высокого стандарта. Впрочем. комнаты именно вследствие своей пустоватости были для устройства приёмов очень удобны. Кроме того, особняк, в котором жил ректор, сам по себе имел внушительный «графский» вид.
Веранда, огромная и просторная (она ещё и сейчас на виду: как раз возле остановки трамваев, идущих по Бассейной (ул. Петровского) в сторону парка) мне особенно нравилась. Там я целыми днями играл с восьмилетней Светкой и совсем ещё маленьким – четырехлетним – Игорьком: своими двоюродными. В сентябре начались было занятия в школе – правда, не совсем в школе (её здание забрали под госпиталь), а в полуподвале одного из соседних домов, но из-за участившихся бомбёжек и ежедневного отъезда учителей и школьников уроки срывались, и родители вовсе перестали отпускать детей в школу (я учился тогда в 3-м классе). В городе всё сильнее пахло войной.
(2)ВРИО – аббревиатура: временно исполняющий обязанности. – Примечание 2003 г.
Свободное копирование
