Уже на четвёртый день пребывания в Пышме нам нашли постоянное жильё. Это была меньшая часть большого деревянного дома. Вход отдельный. С невысокого крыльца – в почти тёмные, но просторные сенцы с маленьким окошечком над входной дверью, а оттуда – в относительно просторную комнату «на два окна», в которой находилась русская печь «с припечком», а над входной частью комнаты от наружной стены и до печи – деревянные полати. Из мебели – только стол и две узкие, длинные скамьи. Так что первой и спешной нашей покупкой была кроватка для Сашеньки. А дальше уже потихоньку и самым экономичным образом стали обживаться.
Большую часть дома занимала семья, глава которой был с первых дней на фронте. А «на хозяйстве остались- , как говорила Стеша, - только я да дочь наша, четырнадцатилетняя Морька». А хозяйство не лёгкое. «И коровушку нужно обиходить, и корма ей заготовить, и птицу, какА-никакА, не упустить, и огород убрать, и дровишек на зиму заготовить».
Нужно сказать, что Стеша была женщина очень хорошая – добродушная, разумная, практичная. Но к дочери своей – хорошей, работящей девочке – относилась очень требовательно и строго. К корове она иначе как «коровушка» или «матушка моя, кормилица» не обращалась, а Морю иначе как Морька, да еще и суровым тоном, не называла.
К нам и Стеша, и Моря относились очень хорошо. У них я безо всякого обмена покупала, насколько хватало ресурсов, молоко и овощи. Обмена они не требовали может быть потому, что видели, что менять нам нечего.
Свободное копирование
