По мере же выздоровления и предстоящее, и новые неизвестности неумолимо обволакивали и напрягали.
Война упорно набирала недобрую силу, катастрофически быстро продвигаясь вглубь страны. Сводки стали ещё более удручающими, чем тогда, когда война, казалось, гналась за нашим эшелоном от самого Днепропетровска. Август, начало сентября 1941 года – как малоэффективно, как жертвенно было наше противостояние!
Живы ли мои близкие? Муж? Отчим? Где они? Мама неустанно корит себя за отъезд. Встретимся ли ещё? И как получить какую-то весть, если они не знают, где мы, а мы – где они? А это тупиковое положение с набирающей срок беременностью? Имею ли я право на второго – в таких-то обстоятельствах – ребёнка?
Бедная моя неопытная головушка! То ли нет, то ли да? Чем же он, маленький, виноват? Срок, предписанный профессором Хохловым, приближается. Нужно что-то решать, и немедля. И именно здесь, в Свердловске – областном центре, а не где-то в захолустном районе. Ведь это похлеще абразии. Что делать?
Приближалась выписка из изолятора. Предстоял визит к главному госсанинспектору Степанову для трудоустройства, выбора места работы, а значит и места жительства. А оно точно окажется не в Свердловске.
Предварительно поведав свои обстоятельства доктору Орловой и получив разрешение выйти в город «по неотложным личным делам», я со всеми справками Днепропетровского горздравотдела обратилась в Свердловский горздравотдел. К моему удивлению и огорчению, предъявленные справки для них оказались не авторитетными, поскольку исходили от Украинского наркомздрава – а они руководствуются указаниями только наркомздрава РСФСР. «Понимаете – здесь другая республика!» «Куда же я могу обратиться?» - не уступаю я. «Это бесполезно, но можете обратиться в институт Охраны Материнства и Младенчества». Уже из упрямства иду туда (запретный плод всегда слаще). Там мне сообщили, что они и в принципе против искусственных преждевременных родов: «Это не так просто, как говорят в Вашем Днепропетровске, и не так безопасно. А у Вас и разрешения от наркомздрава РСФСР нет». Уходила оттуда в совсем подавленном настроении: «Заурядненький врачишка ты зелененький!» - досадовала я на себя. «Ты же видела уже, как плачет твой голодный ребёнок, А его и одеть нужно, и обогреть нужно. И счастливым сделать. А если двоих? Или ты сможешь теперь из заурядненьких выбиться?
Вроде ещё недавно решала вопрос, имею или не имею я право на второго ребёнка. Да или нет? Всего лишь сомневалась. А тут отказали, и вдруг стало ясно, что нет и нет – не имею. Нужно как-то выходить из этого. Ребёнок чем виноват! Не себя же я спасаю! Но почему же и не его? Да и до шести месяцев есть ещё какое-то время. Мало ли как ещё будет. Сейчас как-то держаться нужно. Нужно!
Институт материнства и младенчества относительно недалеко от Облздрава. Да и расстояния для меня, выздоровевшей – не то, что раньше. Нужно зайти к секретарше Степанова – пусть назначит день и время визита.
Захожу. Встретила меня приветливо. Заметила настроение. Стала расспрашивать. А я и рассыпалась – ведь столько накопилось. Ну, где-то же высказаться нужно. Вот и высказалась. И будто легче стало, хотя и с места ничего не сдвинулось. Такова, видимо, природа.
Свободное копирование
