А в городе обстановка ухудшалась с каждым днём. Эвакуируются не только заводы – учреждения, институты. И наш Медицинский институт эвакуируется, говорят, в Ставрополь. Насчет нашего курса поступило распоряжение Наркомата Здравоохранения присвоить нам звания зауряд-врача (без диплома) с правом работать на врачебных должностях, со всеми причитающимися им обязанностями, ответственностью и привилегиями (где они положены).
Все мужчины нашего «десятка» получили повестки в военкомат, а я – в Ворошиловский облздравотдел. Моя работа в студенческом общежитии без особых приказов просто ликвидировалась, да я и проработала там всего ничего. Я и не получила ничего – не с кого было и спрашивать – неразбериха была не только здесь.
Как я уже писала выше, оказалось, что поезда в место моего назначения уже не ходят, а Ворошиловск уже оккупирован. И куда мне теперь?
В горздраве в обмен на мои 50 рублей мне выдали направление на аборт в клинику на территории Земской больницы. С этим направлением, выпиской из решения комиссии и квитанцией об оплате я вернулась домой. Дома нужно было как-то всё наладить на время моего отсутствия – хотя я твёрдо решила, что больше 2-3 часов после операции в клинике не останусь, уйду домой – иначе невозможно. Немыслимо находиться в таком отдалении от ребенка, когда в городе такая суета, неразбериха, хаос. И всё это под вой сирен, частота которых доводит чуть ли не до безумия. Дома – сложностей не перечесть, Всё еще никаких вестей от Семёна и от отчима. Утром отправляюсь в клинику с мыслью о скорейшем возвращении домой, но всё опять сложилось не так. Посмотрел меня профессор Хохлов и сказал, что эту операцию делать уже поздно – больше трёх месяцев беременности. Я возражала: как же так – мне разрешили. Я уже и оплатила... Мне безвыходно необходимо! На что он спокойно сказал, что, учитывая это разрешение, «приходите к шести месяцам – для искусственных преждевременных родов». Он был непреклонен. «А что ещё будет к этому шестимесячному сроку?» – подумала я и ушла ни с чем. Настроение – не передать. Как жить? Чем жить? Какая же я мать, если собственного ребёнка защитить не могу!
Решила зайти к сёстрам мужа – может, у них есть какие-нибудь сведения от Семёна, а также в Сельхозтехнику – узнать об отчиме. На Садовой 15 я узнала, что уже несколько дней тому все сестры Семёна эвакуировались с заводами, на которых работали мужья Мины и Фани. И здесь – крах. Крах физический – сил больше нет. Крах психологический – хоть бы предупредили! Они же постарше и живут полными семьями. Их брат – единственный, кто был мобилизован. Ну, пусть я – чужой им человек, наверное так. Но Саша мой мог бы и для них что-то значить.
В Сельхозтехнике контора пуста, уже кто-как разъехались. Помню, не шла, а плелась к дому. Как же быть? Уехать – невозможно. Я была на вокзале – там не пробиться, и денег на билеты нет. Оставаться – гибельно, это уже ясно как божий день. Вот иду домой – и что я скажу утешительного маме? А Сашенька? Такого пакостного состояния, настроения я не испытывала никогда. Иду и света божьего не вижу. А что я скажу маме насчет отчима?
Свободное копирование
